Офф: написан в соавторстве с игроком.
Он:
Дойдя до построек под палящим солнцем, проваливаясь чуть глубже в песок из-за своих доспехов, Йемен мог услышать шум почти из каждой скалы, которые оберегали неизвестных жильцов от изнурительной жары. Шум был благоприятным, в основном это был шум муравейника, но в каждой из трех ближайших построек он отличался. Например, в одном слышались радостные возгласы, подбадривающие крики и стук чего-то друг о друга. Во втором звучало спокойное песнопение нескольких женщин, в третьем же раздавались достаточно громкие звуки металла и каких-то механизмов, а дым валил из этого здания куда больше, чем из прочих. Куда же отправится наш путник?
Йемен медленно пробирался по песчаной улице, поднимая ноги выше обычного и, оглядываясь по сторонам, пытался разглядеть местных жителей, но, похоже, все они сидели в этих необычных зданиях, прячась от палящего солнца.
Стучаться в чужие дома рыцарь посчитал плохой затеей, а потому просто решил сесть посреди "центральной улицы" и дождаться темного времени суток, когда солнце будет не так беспощадно, как сейчас.
Йемен ждал примерно два часа, просто сидя на пустой улице, пока из-за горизонта не показался караван, который медленно, но верно плелся к диковинным домам. Добрался он до них приблизительно через час и караванщики остановились у дома из которого доносились веселые крики. Разный люд, который пришел с караваном встали в тени здания и спокойно ожидали своего ведущего, который ушел в дом без дверей и, видимо, о чем-то договаривался с жителями дома. Солнце в это время стало палить чуть меньше, но все еще все находились внутри домов и только караванщики стояли в тени и ожидали сигнала, не вздумая разбредаться куда-либо. На Йемена если и обращали внимание, то никто не горел желанием выходить на солнце или покидать их караван, потому он одиноко сидел под палящим солнцем, продолжая действовать по своему загадочному плану.
Усопший так и сидел на мягком песке, продолжая наблюдать за действиями незнакомцев. Они остановились на месте, а один из них вошел в каменный дом. Скорее всего, эти люди хотели попросить о ночлеге.
Усопший поднялся на ноги и тут же почувствовал нечто странное. Да, именно почувствовал. Чувство это было довольно необычно, но тем не менее, оно являлось чем-то давно забытым, чем-то столь знакомым, что вот-вот придет в голову, вертится на языке, но никак не находится.
Йемен взглянул на свою правую руку и понял, что она целиком покрыта ярким необузданным пламенем, которое рыцарь, по какой-то непонятной причине, не мог контролировать. Пламя разгоралось, дошло до плеча, а дальше и до груди, но только тогда, когда пламя дошло до головы, Йемен понял, что с ним происходит. Это чувство называют болью. Он горит заживо и его тело прекрасно это ощущает. Удивительно, но... Ему действительно больно...
Усопший завопил во всё горло. Еще никогда прежде он не ощущал такой ужасной боли.
Люди, только-только приехавшие откуда-то издалека наблюдали за высоким рыцарем глазами, налитыми первобытным страхом: они и представить не могли, что это за существо, почему оно так вопит и чего от него ожидать. Йемен орал, как ненормальный, казалось этот голос и вовсе не принадлежит усопшему, а больше раненому животному, которое вне себя от нахлынувшей ярости.
Рыцарь наклонился чуть вперед, держась за руку, с которой началось возгорание, а после со всей силы оттолкнулся от земли и буквально "полетел" в сторону невинных людей, что уже сто раз пожалели о том, что остановились в этой песчаной глуши. Ведомый непонятно какими принципами и идеями, Йемен обрушил своё неистовство на несчастных: одного из них он со всей силы ударил по голове так, что тот снес своим телом пол каравана, оставив от себя лишь огненный след на и без того горячем песке, второго он обеими руками схватил за голову и сильно сжал до той поры, пока глаза бедолаги не вылетели из глазниц, третьего он разорвал на две части, взявшись своими железными пальцами за внутреннюю часть солнечного сплетения, разрывая поджелудочную, а второй рукой пробил живот и резко опустил её вниз, открывая взор на позвоночник караванщика.
Люди, находящиеся в каменном здании, поддались панике: кто-то прыгал из окна и ломал себе шею, кто-то пытался уйти незаметно, совершенно позабыв о защите от палящего солнца, ну а кто-то просто стоял, как вкопанный, ожидая своего смертного часа.
Усопший увидел эту панику и тут же вбежал в здание, руша всё на своем пути, устраивая кровавую мясорубку мечом, который ему дала Аэктофия, что оказался куда острее, чем предполагалось изначально. Кровь, попадая на черную броню, окутанную страшным пламенем, тут же закипала и, казалось, становилась неким катализатором этого пламени, которое начинало гореть куда сильнее, чем раньше. В конце концов, от местных жителей ничего не осталось, а усопший, чуть постоя на горе трупов, почти сразу же направился в следующее здание, точно так же неся смерть и разрушения, не оставляя за собой ничего живого. Они все были обречены.
Рыцарь беспощадно ломал кости, вырывал конечности и невольно устраивал фонтан крови и внутренностей своих несчастных жертв, при этом гогоча, как полоумный. Его красные, налитые кровью глаза бешено бегали в пространстве, тщательно осматривая каждый уголок этого городишки, стараясь отыскать хоть еще одно беззащитное создание.
Теперь ему всё стало ясно. Он убивал, чтобы кровь потушила его драконью броню, но вместо этого она лишь раззадорила бушующее пламя, от чего усопшему стало в разы больнее.
Он резко вбежал в стену одного из домов, ломая нижнюю часть своего шлема и обнажая отвратительный широкий рот с длинным узким двойным языком. Когда пыль опустилась на землю, Йемен увидел высокую красивую черноволосую девушку в белоснежной броне и красном плаще. В руках она сжимала рукоять сверкающего клинка.
- Все так, как вы и сказали, дядя Йемен... Вдруг произнесла она и подняла клинок вверх, явно готовясь произвести вертикальный удар. Вокруг незнакомки начинали кружиться белые маленькие шары, завихряясь и проникая в клинок, делая его всё ярче и ярче. На глазах девушки проступили слезы.
- Я стала большой и сильной... Нежно произнесла она, и в один миг зрение усопшего дало трещину.
Рыцарь открыл глаза и еще какое-то время продолжал сидеть на горячем песке. Он огляделся по сторонам, а потом обратил внимание на мирно остановившийся караван впереди. Всё было в порядке.
Йемен планировал дождаться, пока солнце не сядет за горизонт, а потом спросить об Элогане Синем у вышедших на улицу местных жителей, чтобы не выглядеть в их глазах агрессивным рыцарем-убийцей, но теперь он понял, что прождал зря. Каждая минута была на счету, а он позволил себе слишком много, когда решил усесться на теплом песочке и ждать непонятно чего. Он немедленно встал со своего места и пошел в сторону здания, в которое вошел один из караванщиков.
Как раз когда рыцарь приблизился к пустому дверному проему из здания вышел тот самый караванщик, чуть не столкнувшись с рыцарем. Он с удивлением посмотрел на незнакомца и пошатнулся от него, сказав "извините", а затем переключился на людей из каравана и громко скомандовал им разгружать баулы со зверей. Караван пришел в движение, пока рыцарь проходил в более прохладное помещение. Узкие коридоры и неудобные лестницы сменялись друг за другом то большими, то маленькими комнатками. Это был настоящий муравейник, дорожки в котором петляли бесконечно много раз, сменяясь разным размером проходов. Йемену в его обмундировании было сложно протиснуться в множество из них, казалось даже, они были сделаны для детей, а не для взрослых. Но в итоге, путь Йемена вывел к просторному помещению, где за столами восседали разного вида индивиды, однако, больше всего здесь находилось змееподобных людей - тощих, покрытых мелкой чешуей гуманоидов. В помещении царило веселье, а местный бармен, тоже змееподобный, улыбался, глядя на всеобщее веселье, пока не обратил внимание на вошедшего в двери рыцаря и после этого он замолк. Внезапно, замолчали и все остальные, дивясь на рыцаря в пустыне. Никто не проявлял агрессии и во взглядах её не читалось, скорее все были ошеломлены данным гостем и ожидали каких-то действий от него.
Пример змееподобных людей