Если существует хоть малейшая вероятность того, что что-то может пойти не так – оно всенепременно пойдёт не так. Эту фразу Свинья могла смело делать своим девизом, ведь с каждым разом это высказывание становилось всё более актуальным.

 Она была только на полпути к подвалу, как дорогу ей, вышагнув из тени преградила воительница, встречи с которой так не желала Свинья. Времени на то, чтобы среагировать и хотя бы предпринять попытку ретироваться с места неожиданного рандеву совсем не было. Фенистида жестом велела девушке, шедшей впереди убираться, а сама впервые за всё время обратилась к Свинье. Последнюю несколько покоробило от произнесённых ею слов и дело было вовсе не в явно неприязненной интонации, коей они были произнесены. «Свинья, верно?» – вот уже второй раз подряд она слышит именно такое обращение по отношению к себе из уст старого… знакомого.  Впрочем, эта деталь не стоила пристального внимания. Гораздо более неприятным фактом было то, что Фенистида как бы попросила, а по факту приказала пройти за ней. Плохо было то, что Свинья понятия не имела, что у той на уме, а неприятно оттого, что она не может не повиноваться, ведь Фенистида уже один раз наглядно показала, что она умеет быть убедительной.

 Так они оказались в маленьком тесном чулане, скрытые от чужих глаз. Что, кстати, довольно странно – Фенистида очевидно обладает властью и авторитетом, а втихаря сплетничать и плести интриги за спинами у других ей совсем не подходит. Поэтому и заданный ею вопрос озадачил Свинью ничуть не меньше.

 «Что же всё-таки происходит? У неё есть причины не доверять Гастриду? Интересно» – подумала она, ещё раз отметив, что, судя по обращению, Фенистида не считает недонекроманта за хозяина. В любом случае, надо что-то отвечать. Фенистида говорила коротко и сугубо по делу, совершенно не утруждая сокрытием неприязни по отношению к собеседнице. Если Гастрид говорил много и вкрадчиво, то Фенистида выбрала подход с позиции силы. И, надо сказать, этот подход Свинье был более понятен, но оказаться в подобном диалоге со стороны силой не обладающего – значит оказаться в крайне неприятной ситуации. Ей следовало избегать того, что может ещё сильнее разозлить Фенистиду и в то же время попытаться докопаться до истины.

 – Он много чего сказал – начала разговор Свинья, одновременно подняв обе ладони на уровне плеч, таким образом показывая, дескать, сражаться я не хочу, оружия нет, да и скрывать мне нечего. Но при этом говорила она бесстрастно, чётко и уверенно, не отводя взгляд от пылающих презрением глаз Фенистиды, хоть для этого и приходилось задирать голову – если обобщить: вы здесь собираете армию из этих существ, чтобы потом возродить Господина. Он объяснил, как получаются эти... зверолюди, но в детали процесса возрождения он меня не посвятил.

 «Но тебе ведь всё это и так должно быть известно? Так к чему весь этот цирк?!» – подумала, но из осторожности не озвучила мысль вслух Свинья. Фенистида явно не спроста всё это затеяла, но зачем? Её подослал Гастрид, чтобы проверить Свинью на вшивость? Сомнительно, учитывая как плохо сдерживает собственные эмоции воительница, переговорщик из неё так себе. И почему, кстати, она так обозлена на Свинью? Это было бы понятно, если бы в той встрече ей удалось сильно навредить Фенистиде, однако этого не произошло. Да и такой опытной воительнице не пристало злиться на попытку её порезать. Её эмоции, это не надменность над проигравшим, не торжество победителя, это что-то другое. Быть может, истина кроется в корне этой неприязни? Но как к этому подобраться? Свинья могла очень многое узнавать при помощи пыток, но вести все эти осторожные диалоги с позиции слабой стороны ей было очень тяжко.

 – Мне больше нечего добавить. Почему мы здесь? – Произнесла наконец Свинья после непродолжительной паузы, после чего скрестила руки под грудью и невозмутимо продолжила смотреть на испепеляющие её глаза Фенистиды. Она собиралась закончить на этом вопросе и ждать ответа воительницы, но вдруг ей пришла одна мысль – Быть может, есть что-то, о чём только МЫ можем знать?

 Последняя фраза прозвучала немного пространно, Свинья не была уверена, что её смысл дойдёт до Фенистиды, однако она специально сделала акцент на "Мы", одновременно с этим сделав движение рукой так, что пальцы коснулись шеи сзади, нащупав там одно из щупалец-лучей паразита, скрытое под кожей. Если Фенистида поймёт, что она хочет сказать, то, быть может, диалог пойдёт иначе, а если нет, то наверное воспримет это как одну из странностей поведения Свиньи. В любом случае, стоит попробовать.

 Смелая догадка Свиньи в каком-то смысле оказалась верной. То, что творилось сейчас с Фенистидой, действительно касалось только их двоих. Гастрид не знал, да и не мог знать, что творилось со Свиньёй, когда утраченная когда-то человечность стала возвращаться. Тогда, в первые недели после смерти Моринга, она была такой же – потерянной, разгневанной на весь мир и себя в том числе, будучи совершенно ничего не понимающей. Невозможно описать весь спектр чувств, который тогда ей пришлось испытать, однако один несчастливый случай всё расставил на свои места, и она стала той, кем теперь является. А вот Фенистида, похоже, всё ещё не сумела разобраться в себе. Сначала она хранила гордое молчание, потом выдавила из себя пару слов, дабы заставить Свинью говорить, а теперь сама говорила без остановки. И выглядело это довольно жутко. Сначала гнев, угрозы, потом грусть, искра сожаления и вдруг снова ярость. Она задавала вопросы, сыпала их один за другим, явно нуждаясь в ответах, но сама же не давала даже продохнуть. Свинья молчала, не смея прерывать гневный монолог. Когда ей в спину вонзилось лезвие ножа, она не шелохнулась. Боль почуствовалась едва различимым уколом. Её нож это вовсе не освящённый клинок легионера, одним своим прикосновением беспощадно выжигающий плоть ожившего мертвеца. Пусть Фенистида грозилась порубить её паразита на куски, но этой пусть даже острой ковырялкой ей пришлось бы заниматься этим довольно долго. Поэтому Свинья пока что сильной угрозы с её стороны для своей жизни не видела, но и во всей этой ситуации ничего хорошего не было. Надо как-то выпутываться.

 Вообще, кое-какие частицы полезной информации в эмоциональном монологе Фенистиды всё-таки промелькнули. Во-первых, стала ясна её мотивация. Во-вторых, теперь уже окончательно прояснилась здешняя иерархия: Гастрид себя считает главным, чуть ли не новым Морингом, но, похоже, сам побаивается воительницу, а потому не требует подчинения, но всё равно контролирует её, нажимая на нужные рычаги. Интересная у них команда получается: хитрый некромант без навыков некроманта, воительница с кризисом идентичности и предательница, которая обещает помочь, но непременно попытается всё здесь сжечь, а после исчезнуть при первой же возможности. Если Моринг и планировал собственное возрождение при помощи своих последователей, то где-то он весьма крупно просчитался. Но это всё лирика, а тяжело дышащая двухметровая мускулистая воительница с ножом, зажимающая тебя в чулане – это уже вполне реальная угроза.

 Что можно предпринять? Фенистида зажала Свинью, но не держала мёртвой хваткой. Можно попытаться вырваться. Например, как-нибудь её отвлечь, а потом резко присесть и попытаться проскочить между ног. Да, звучит глупо, да и шансы будут явно не в пользу Свиньи. Один раз она уже проиграла воительнице, используя при этом множество ресурсов, а потому брать реванш совершенно не обладая оными ей вот совсем не хотелось. Второй вариант – позвать на помощь. Звучит ещё глупее, но в этом есть определённый смысл: на суматоху непременно явится Гастрид и наверняка уладит вопрос. Но тогда Свинья в глазах местных будет выглядеть совсем уж жалко. И хоть ей, в сущности, нет дела до их мнения, всё-таки в этом месте находилась загадка, с которой ей предстояло разобраться, а доверие обитателей башни – краткий путь к решению. Поэтому оба варианта следует считать запасными, к их применению Свинья прибегнет лишь в крайнем случае. А сейчас следовало вновь попытаться разрешить всё… словами. Опять.

 При этом всём Свинья не имела ни малейшего понятия, как ей следует отвечать Фенистиде, когда она в таком состоянии. В своей привычной манере она могла бы попытаться воззвать к логике, до мельчайших подробностей обосновать каждое своё действие с момента ухода на последнее задание, что дал ей бывший Господин. Но хрена с два это толстолобое чудовище с птичьей головой будет внимать голосу разума. Как же быть?

 – Я находилась там, где мне велел быть Повелитель… – Свинья, попавшая под беспощадный натиск со стороны воительницы пыталась хоть как-то оправдаться, отступая при этом назад. Шаг, другой и вот она почувствовала, что упёрлась в стену. Отходить больше некуда, а спереди неумолимо надвигается двухметровая воительница, снедаемая пламенем необузданной ярости, в приступе которой она то ли не слышала, то ли не хотела слышать то, что до неё пыталась донести её жертва.

 «Почему же ты осталась так предана этому Чудовищу?» – задалась вопросом Свинья, глядя на ритмичные, но неестественные, дёрганые вздрагивания клюва, отчего казалась, что маска на голове воительницы – никакая вовсе не маска, а часть её тела, голова.

 «Может, к тебе не вернулись воспоминания?» – выдвинула она предположение, после чего не обнаружила швов на её маске. Моринг своим созданиям маски пришивал, причём делал это намеренно небрежно, используя очень толстые нити и огромные ржавые игры. Даже такие швы на её теле зажили за пару мгновений, но на маске подобные следы просто должны были остаться. Но у неё их попросту не было. Её маска не была пришита? И маска ли это? Птица… Разве бывают птицы таких размеров, чтобы можно было сделать маску? Демон подери, столько новых вопросов, а времени на раздумья совсем нет, ибо Фенистида, ещё глубже вонзившая в неё нож, только что пообещала убить её да и Гастрида за одно. И, судя по тому пламени, что просачивался сквозь глазницы, она своё слово может и сдержать.

 – Послушай… – всё таким же спокойным голосом начала она и с удивлением обнаружила, что та действительно слушает – когда это случилось, я оказалась одна среди людей. Они выслеживали меня и остальных, истребляли нас по одиночке. Думаешь, мы – это все, кто выжил тогда. Это не так, но… возможно сейчас мы все, кто выжил.

 Она ненадолго замолчала, собираясь с мыслями, после чего продолжила:

 – Ты верно сказала, что я всегда была в тени. Скрываться, прятаться – это то, за что меня ценил Повелитель. И когда это произошло, я сделала то, что умею лучше всего – затаилась. Никто мне не приказывал этого делать, но я знаю наверняка, что не смогу быть полезной нашему Повелителю, если позволю себе сдохнуть. А теперь скажи мне – как ты была бы полезна ему, если бы у погибла в тот день? Вспомни, как Он переносил смерть каждого из нас. Пока существуем мы, существует его дело.

 И ведь Свинья не лукавила, когда произносила свой довод – Моринг действительно сожалел об утрате каждого из своих существ, ведь на их создание затрачивались огромные ресурсы. Впрочем и они сами в его глазах были всего лишь ресурсами. Расходными материалами, если позволите. Свинья прекрасно это осознавала сейчас, но едва ли Фенистида с её птичьим разумом и слепой преданностью сумеет так рассудить. Это была самая настоящая игра с огнём.

 – У Гастрида есть какой-то план. Он не господин ни мне, ни уж тем более тебе, но он единственный из всех нас, кто может предложить хоть что-то. Но ведь он и не один из нас, верно? Скажи… – Свинья незаметно напряглась, приготовившись моментально реагировать на новый приступ ярости, ведь она решила задать вопрос, который либо очень многое прояснит, либо пустит все её старания под откос – когда Повелителя не стало, ведь что-то изменилось, не так ли? Ты вспомнила… Своё имя?

Отредактировано Лана (21 Ноя 2020 17:50:08)

 Не без риска заданный Свиньёй вопрос, похоже, угодил прямо в точку. Ей совершенно точно удалось нащупать какие-то струнки души воительницы. Однако вместо того, чтобы филигранно исполнить парочку изящных аккордов на них, уговорами и показным пониманием убедив Фенистиду помочь ей, Свинья дёрнула то ли слишком сильно, то ли как-то невпопад, но в итоге получился какой-то совершенно нелепый «бреньк». Фенистида… расплакалась?!

 "Интересно" – задумалась она, увидев столь ошеломляющую реакцию. Фенистида, как и положено человеку, оказавшемуся в очень сложной ситуации, попыталась расплакаться, но не могла этого сделать. Человечность, до сих пор тускло тлеющая где-то на задворках её сознания, вдруг вспыхнула ярким пламенем и рвалась наружу, взывая к тому, что свойственно человеку: проявлять эмоции, плакать. Но она ещё не осознаёт, что попросту физически не может этого сделать. Она совершенно не контролирует себя. Не понимает, кто она есть. И дальнейшая её речь, постепенно становящаяся всё более бессвязной, только подтверждала это.

 "Если так, то… проклятье!" – Свинья вдруг осознала, во что влипла. Если до сего момента Фенистида для неё и представляла угрозу, то существовал хотя бы рычаг давления в виде Гастрида, с мнением которого она всё равно вынуждена считаться. Сейчас же она совершенно неуправляема, а следовательно непредсказуема. Это плохо. Фенистида, словно нарочно пытаясь подтвердить последнее умозаключение, всё сильнее напирала на Свинью. Она попыталась отступить. Шажок, другой и вот спина упёрлась в холодный монолит стены крохотной каморки. Воительница, то ли ища в собеседнице опоры, то ли пытаясь силой вытрясти ответы на бесчисленное множество своих вопросов, прижала её, едва позволяя шевельнуться. Она хныкала без слёз, шмыгала без соплей, а клюв её маски ужасающе дрыгался в истошной агонии, даже не пытаясь двигаться синхронно со звуками, что из него вылетали. Воистину ужасающее зрелище. Вершина мастерства её Гос… Моринга.

 Лана, будучи человечной частью ментального дуэта, несомненно бы ужаснулась, но её решительность не дала бы ей сидеть сложа руки. Она готова была подать пример: стянуть с себя эту уродливую маску, а после срезать путы, удерживающие маску Фенистиды и подставить девушке своё хрупкое на вид плечо, дабы та могла просто проплакаться. Перед собой она видела не врага, перед ней был человек. Человек, который нуждается в помощи.

 Однако Свинья, которая продолжала удерживать контроль над телом, по-прежнему видела в Фенистиде угрозу, а потому не позволила сиюминутному эмоциональному порыву своего второго “я” взять верх. Несмотря на крайне несвойственный созданиям Моринга эмоциональный порыв, который, если исходить из воспоминаний Ланы, у людей в подобном проявлении должен быть искренним, она по-прежнему считала её опасной. И небезосновательно – если эти два метра мускул вдруг ни с того ни с сего решат переломить приземистую Свинью пополам, то она сумеет сделать это довольно легко. А с чего бы этому желанию у неё вдруг не возникнуть? Ещё мгновение назад она с упорством одержимого твердила о вендетте убийцам её Повелителя, как вдруг искренне кричит, что ненавидит его. Фенистида вела себя совершенно непредсказуемо. Хотя, быть может, в этом и есть настоящая она?

 После того, как силы хозяина, что питали мощь паразита, сошли на нет, Свинья довольно быстро осознала своё второе "я" и имя «ЛАНА» вспыхнуло в памяти сразу ярко и отчётливо, отчего она без промедлений и решилась на немыслимый для верного слуги Моринга шаг – срезать маску. Но кто же такая Фенистида? Она утверждает, что не помнит своего имени. С момента гибели Повелителя прошло столько времени, а осознавать она себя стала только сейчас, причём происходит это не из-за воспоминаний, а благодаря медленно возвращающейся к ней человечности. Быть может, она отличается от Свиньи не только особой маской, что издаёт невообразимые судороги? Быть может, не спроста именно её наградили такой маской? Какое лицо скрывается под ней и что таится за непреодолимой завесой, надёжно скрывающей её прошлое? Свинья пыталась найти хоть какие-нибудь ответы, дабы было за что зацепиться, но в своих рассуждениях натыкалась лишь на ещё большее количество вопросов, которые хотелось задать. Она могла ещё долго сыпать догадками, придумывать варианты и расценивать возможные пути развития действа с целью выбрать наиболее рациональный вариант, но… Свинья довольно быстро решила, что сама загнала себя в тупик.

 Чуткий слух Свиньи выловил глухой звук удара чего-то металлического о доски, что мгновенно вывело её из лабиринта оказавшихся довольно бессмысленными раздумий. Источником звука был нож, выпавший из руки Фенистиды. Пока последняя, всё ещё пребывая в стихийном эмоциональном порыве, обеими руками мёртвой хваткой вцепилась в собеседницу. Свинья, совершив аккуратное движение ногой, придавила клинок подошвой ботинка и медленно подтянула его под себя. Теперь вооружена была она, ведь в случае опасности, поднырнуть и выхватить оружие ей не составит труда. Это вселяло чуть больше уверенности в собственные силы. В голове даже промелькнула мысль: выхватить нож, вонзить его воительнице в горло и пока та будет в замешательстве, выскочить из комнаты и добраться до Гастрида. Такой план для Свиньи куда более понятен: резня ей намного ближе, чем болтовня. Фенистида от такого удара не погибнет, но если получится добраться до недонекроманта и в правильном свете обрисовать ему ситуацию, то ей это даже может сойти с рук. Правда в таком случае она лишалась всяческого шанса на возможного союзника в лице Фенистиды, а в случае неудачи Свинья рисковала оказаться переломленной напополам. План притягателен, но слишком ненадёжен. Его стоит оставить как запасной, но пока… нужно что-то сказать:

 – Так, успокойся… – не очень-то уверенно начала Свинья, попытавшись руками немного отодвинуть Фенистиду, но та едва ли шелохнулась – Я попробую тебе всё объяснить.

 В воздухе повисла пауза. Свинья отчаянно пыталась высмотреть в маске Фенистиды хоть какой-то намёк на выражение её лица, но тщетно. Она искренне желала убрать это чудовищное нагромождение в виде птичьей башки, дабы иметь возможность наблюдать за собеседницей, но она не имела ни малейшего представления, как можно ли срезать эту маску вообще. Придётся действовать вслепую. Свинья потратила ещё парочку долгих мгновений, чтобы выстроить в голове хоть какую-то линию монолога, но исчерпав всё отведённое ей время, не очень охотно продолжила:

 – Ты должна помнить, что наши с тобой тела раньше, то есть, задолго до нашего с тобой появления принадлежали обычным людям. Господин своей железной дланью сковал их души, дабы мы могли служить. А теперь некому их удерживать. Ты тоже видишь эти картины перед глазами? Не красно-серое месиво, к которому мы привыкли, а пёстрые картины, каскадом являющиеся перед глазами одна за другой? Чьи-то имена, Какие-то лица, тебе незнакомые, но в то же время и не чужие. И ещё… то, что ты назвала чувствами. Это всё теперь будет с тобой и никуда ты от этого не денешься.

 Завершение фразы ознаменовалось явной сардонической насмешкой, внезапно вылетевшей из уст Ланы, на что Свинья, подрастерявшая контроль из-за обрушившегося на неё словесного испытания, вновь загнала своё альтер-эго куда поглубже, всё ещё считая, что она лучше справится с этой ситуацией. Подавив слабые нотки театральности, зазвучавшие было в её словах, она с равнодушным видом продолжила:

 – Хочешь узнать, почему он тебя спас? Полагаю, не из сентиментальных чувств, а из желания выжить. Последние месяцы для меня обернулись сущим кошмаром: эти ищейки, они преследуют нас и уничтожают по одному. Как видишь, я всё это время выживала одна, но сумела противостоять им. А ты меня уничтожила не моргнув и глазом. Ты выжила тогда потому, что ты сильна и спас он тебя по той же причине. И если мы хотим выжить, то надо держаться вместе. Только если мы выживем, то сумеем достигнуть нашей цели – проговорила она, после чего Лана, прежде чем была вновь изгнана в глубины сознания, успела голосом с весьма пространной интонацией добавить – независимо от того, какой она будет.

 Свинья выдержала паузу, чувствуя, что борьба с Ланой, искренне желающей помочь Фенистиде по-человечески, становится всё более напряжённой.

 – Я не враг тебе. Гастрид не знает, что творится у нас в голове. Если не доверяешь ему полностью, то не стоит показывать… всего этого – она кивнула, подразумевая под этим обобщением то состояние, в котором сейчас пребывала воительница – не знаю, что он замыслил на самом деле. Он очень легко меня принял, ты права, но в условиях, когда на нас ополчился весь мир, это вполне оправданно – Свинья, немного помедлив, решила сделать повысить ставки и вновь пошла на риск – нутром чую, от его истории как-то попахивает. Не пойму пока, как именно, но намерена это выяснить. Вопрос в том… мы с тобой можем друг другу доверять?

 Свинья замолкла. Её тело было напряжено. Несмотря на все эти слова о взаимном доверии, взгляд её был устремлён вовсе не на птичьи глаза Фенистиды, а на её шею. Если вдруг всё пойдёт не по плану:
 Резать горло!

 Похоже, дипломатический подход себя оправдывал – Фенистида действительно успокоилась, перестав проявлять всяческие признаки возможной агрессии и даже немного отстранилась, что позволило Свинье ощущать себя в чуть более надёжном положении на тот случай, если всё-таки придётся применить силу. А она ни на секунду не позволяла себе расслабиться, глядя на то, как её собеседница прямо на глазах становилась всё менее опасной. Один раз она уже позволила себе совершить ошибку с ней. Уже тот факт, что ей дозволено второе право на ошибку, уже маленькое чудо, но совершать её она не намерена. Даже когда совершенно успокоившаяся Фенистида зашевелила клювом, явно стараясь сообщить нечто, что она считает важным, Свинья по-прежнему была готова в любую секунду метнуться и перерезать ей горло.

 И, как это обычно всегда бывает, в самый неподходящий момент в комнату совершенно без лишних церемоний заявился хозяин сей башни – сам Гастрид. Свинья позволила себе на мгновение переключить внимание на вошедшего и заметила, как лицо его озарила хитрая улыбка. Он, прямо таки источая ехидство, сделал замечание насчёт увиденного, после чего задал вопрос, но судя по интонации, ответ на него ему не очень-то и требовался.

 Дальше началось удивительное: эмоции Фенистиды прочесть по лицу никак нельзя, но на сей раз язык тела говорил… нет, кричал о том, что она… смутилась? В голове вдруг появилось воспоминание из прошлого Ланы, как та однажды застукала соседскую кошку возле разбитого ею же кувшинчика с молоком. Домашнее животное с абсолютно невозмутимым видом пыталось частично скрыть следы своего преступления, нещадно уничтожая пролившееся молоко. Но, будучи застуканной, тут же вскочила и с невозмутимым видом удалилась, позволив сообщить вошедшим человекам напоследок многозначительное «мяу». И почему-то поведение Фенистиды сейчас стало чётко ассоциироваться с действиями той самой кошки. Только вот вместо «мяу» Фенистида выразилась несколько более конкретной терминологией, обозвав довольно лыбящегося Гастрида шутом, после чего с гордым видом удалилась. Что это было? Свинья понять не могла, но определённо чувствовала, что Лана, которая, судя по всему, испытывала сейчас такой же приступ лукавого веселья, что и хозяин сего дома, могла бы дать ответ на этот вопрос.

 В любом случае, одна опасность миновала и на горизонте тут же замаячила новая, которую, впрочем, Свинья боялась куда меньше. Поймав момент, когда внимание Гастрида было отвлечено на вскочившую воительницу, она быстро, но аккуратно, чтобы не издать характерного звука, вытащила нож из-под подошвы. Делая вид, что пытается выпрямиться из полусидячего положения, в котором она оказалась из-за излишне напористой воительницы, Свинья спрятала клинок в карман плаща. На все действия ушло несколько секунд. Она не хотела, чтобы её манипуляции заметил некромант. Удалось ли ему это? Сказать трудно. Теперь, когда Фенистида вышла, его внимание было всецело обращено на Свинью. В его глазах всё также плясали чёртики, а улыбка продолжала озарять это мрачное помещение.

 Кстати об этом помещении, как он вообще тут оказался? Причём так невовремя для Свиньи и очень даже вовремя, если бы хотел скрыть от неё то, что собиралась сообщить Фенистида. Стоял и подслушивал? Да запросто. Он вполне мог заслышать крики воительницы поднимаясь по лестнице, а потом подслушать всё то, что тихим и ровным голосом говорила Свинья. Или, ещё хуже: в этой комнатке может оказаться слуховой канал или какая-нибудь магическая передающая сфера. Хотя, это представляется сомнительным – прослушку обычно устраивают в спальнях или комнатах для встреч, но никак не в маленьких каморках, предназначение которых не совсем ясно. А версию о том, что весь этот перфоманс является заранее спланированной акцией, устроенной Гастридом и Фенистидой для её проверки, она после недолгих раздумий, решительно отмела – уж слишком искренне было то, что говорила воительница. Так, Свинья в конечном итоге решила плясать от того, что Гастрид подслушал последнюю часть разговора. Ничего такого, что могло бы явно подорвать его уверенность в том, что у них общие цели ею сказано не было, однако она ему не доверяет, о чём и было сказано вслух. Если Гастрид внезапно передумает вести политику доверия, то Свинья этому ничуть не удивится.

 – Я ещё не успела осмотреться внизу, меня… отвлекли – всё таким же равнодушным тоном ответила ему Свинья и, стараясь отвлечь внимание от этого маленького инцидента, продолжила – впрочем, не думаю, что увижу там что-то важное. Но я очень хотела бы вернуть своё снаряжение как можно раньше. Хочу скорее осмотреть его и убедиться, что оно в полном порядке, а то последний бой оказался непростым.

 Свинья старалась оправдать желание завладеть собственным снаряжением необходимостью в обслуживании и очень хотела, чтобы Гастриду её заявление казалось правдивым. На самом же деле она просто хотела получить в свои руки свою главную козырную карту, чтобы иметь возможность выпутаться из всей этой ситуации самым привычным своим способом. Однако постепенно ей всё меньше хотелось сбежать. Происходившее здесь интриговало всё больше. Если ещё несколько минут Свинья была уверена, что сбежит отсюда при первой же возможности, то теперь стала подлавливать себя на мысли о том, что ей хочется распутать этот клубок ниток.

 Свинья в последний момент заставила себя сомкнуть уста, не дав словам возражения вырваться наружу. Гастриду ведь ничего не стоило взмахнуть рукой, шепнуть пару нужных слов одному из своих бесчисленных подручных и столь желанное снаряжение уже через пару мгновений оказалось бы у её ног. Ведь это совсем несложно, он и сам говорит, что всё просто, надо бы его убе…
 НЕВЕРНО!
 Именно с этой мыслью пришло осознание, которое и заставило её проглотить ещё не родившуюся фразу. Гастрид совершенно точно понимает собственное положение здесь. Сладкими речами он убеждает её, как легко всё это сделать, дескать, найти нетрудно, да и мои люди в мгновение ока всё принесут. Но сделают они это не сегодня – завтра. Почему так? Элементарное нежелание тревожить своих подчинённых, что странно, или же истинным мотивом является недоверие к ней? Сложно сказать, что кроется за этой хитрой улыбкой и сладкими речами. В любом случае, он только что продемонстрировал, что именно он здесь хозяин. Гастрид любезно предложил ей пройти наверх, а Свинья, тщательно скрывая досаду и нерешительность, неспешно последовала за некромантом. Спорить, что-то доказывать было бессмысленно – Гастрид будет филигранно парировать любые её попытки добиться своего, а излишняя настойчивость лишь усилит уже почти наверняка существующее подозрение.

 Свинья медленно поднималась по лестнице, молча глядя в затылок хозяину этой башни. Сиюминутный энтузиазм, вспыхнувший минутой ранее, теперь тлел слабым огоньком. Она находила себя загнанной в тупик. Никакой информации, никакого преимущества – Гастрид лишил её снаряжения и теперь являлся полноправным хозяином положения. Ну, или почти так, ведь нож, что выронила Фенистида, всё ещё был при ней. В воображении тотчас же возникла очень приятная сцена, где она приставила к глотке некроманта нож, что начисто стёрло с его лица эту улыбочку. Ох, хотелось бы ей так сделать, однако поступать так просто глупо: на допрос у неё будет максимум несколько минут, прежде чем на шум сбегутся местные обитатели с Фенистидой во главе. И весьма сомнительно, что после одного не до конца откровенного диалога она решит принять сторону Свиньи в этом конфликте. Да и что можно успеть выведать за это время? Чтобы добраться до истины, пытать надо днями, имея при этом хорошее… кхм… оборудование.

 Из размышлений её выбил очень любопытный вопрос, заданный Гастридом. Они в этот момент шли по длинному коридору. Хозяин башни, дополняя собственный вопрос, вдруг обернулся и пристально посмотрел на Свинью настолько пронзительно, что той невольно захотелось отвести свой взгляд, но она сумела устоять перед натиском. В конце концов, её лицо сокрыто маской, сквозь которую едва проглядывался мёртвый взгляд пары бесцветных глаз, ничего не выражающих.

 Сам вопрос, хоть и обладал некоторым эффектом внезапности, всё же не стал для Свиньи чем-то совершенно неожиданным. Он уже говорил ранее, что Фенистида ведёт себя странно, но то было скорее упоминание вскользь, а теперь же он крепко зацепился за эту мысль и явно чего-то ждал от Свиньи. Интересно, чего именно? Вопрос был сформулирован так, что у Свиньи невольно сформировалось впечатление, будто бы Гастрид расценивает Фенистиду скорее как инструмент. Очень опасный инструмент, который норовит сломаться в любое мгновение. И чтобы проверить надёжность оного он обращается к другому такому инструменту, ещё менее надёжному. Отсюда и излишняя настроженность Свиньи. Гастрид либо глуп, откровенен и доверчив, либо ведёт очень тонкую игру, понять которую Свинья попросту не может.

 – Она, кажется, действительно изменилась – начала она неуверенно – однако мне сложно сказать, я редко имела дело с ней ранее. То, что мы одинаково оцениваем ситуации тоже не совсем верно – хоть мы и созданы Господином, но по его же желанию мы очень разные… – Свинья проглотила едва не сорвавшийся с губ остаток фразы «подобно людям», вовремя вспомнив, что Моринг ненавидел людей, как и всё живое – ведь так мы эффективнее выполняем нашу работу.

 Она сделала паузу, надеясь, что Гастриду хватит сполна её уклончивого ответа, но его взгляд отчего-то сделался ещё более пронзительным. В нём не осталось ни грамма весёлости. Его глаза смотрели настолько неподвижно и холодно, что Свинье могло показаться, будто бы она вдруг сделалась прозрачной и Гастрид смотрел сквозь неё куда-то в пустоту. Ох, как же хочется отвести взгляд…

 – Исчезновение Господина мне далось тяжело, я могу только представить, каково было ей. Она винит себя и остальных в Его гибели. Устроила мне допрос в чулане на тему: «Почему тебя тогда не было с нами? Почему ты не помогла?» – Свинья тихо хмыкнула, фальшиво изображая некое подобие горькой усмешки – Так что, её лояльность не подлежит сомнению. А то, что она позволяет себе такое отношение… Я бы сказала, что она не стала так дерзить Господину. А ты не он.

 Последнюю фразу Свинья произносить вслух не стала. Незачем попусту уязвлять его самолюбие. Она старалась придерживаться в разговоре своей прежней тактики: не врать, но недоговаривать. Работает ли она? Трудно сказать, ведь понять, что на уме у Гастрида было по-прежнему трудно. Однако сейчас кое-что может проясниться. Этот коридор, по которому они шли, уже вот-вот должен был привести их к двери, в комнате за которой Свинья проведёт эту ночь. Первое, на что ей стоит обратить внимание, это сама дверь, а точнее – замок на ней. Если он обнаружится снаружи, то никакая это не гостевая, а самая настоящая тюремная камера. В такую комнату она себя завести не позволит. Если никакого замка не будет, то можно будет немного передохнуть, прикрыть для виду глаза на какое-то время, привести мысли в порядок да сэкономить энергию. А если комната всё-таки окажется тюрьмой, то придётся действовать… решительно.

 Никакого огромного засова на хлипенькой деревянной двери не имелось, лишь небольшой замок, выломать который ей было бы вполне под силу и без применения способностей. Комната, правда, своим убранством, а точнее, практически полным его отсутствием, действительно напоминала скорее одиночную камеру, нежели помещение для гостей. Но в этой башне и так было мало комнат, которые можно было бы назвать обжитыми, а личные покои Гастрида даже и близко не походили на роскошные хоромы. Они здесь не живут, а скорее выживают, поэтому не стоит удивляться столь скромным гостевым помещениям. Пока Гастрид говорил, Свинья успела пробежаться взглядом по объятой сумраком комнате, но ничего, что могло бы быть хоть немного подозрительным, так и не заметила. Это просто самая обычная комната. Гастрид действительно хочет дать ей передохнуть. Так ли это? Свинья запуталась, она по-прежнему искала подвох в каждом действии и слове хитрого обладателя маски пса, но подловить его пока что не удавалось. Каждый раз Гастрид уверял её, что очень рад видеть нового союзника и до сих пор ни единым действием не дал в этом усомниться. Свинья продолжала видеть его врагом, потому что тот, кажется, всё ещё верен Морингу. Но он видит её другом и потенциальным сподвижником в его начинаниях. Знает ли он истину? Действительно ли он так глуп, как кажется? Ведёт ли он тонкую игру? Ох, да у неё бы разболелась голова от такого количества противоречий, если бы это было физически возможно.

 Гастрид, пожелав спокойной ночи, начал удаляться по коридору. Он не стал задерживаться, чтобы запереть дверь, нет, он вновь проявил доверие. А сколько раз до этого он поворачивался к ней спиной, зная, что она была одним из лучших и наиболее подлых убийц у Моринга? Удивительно. Свинья, пребывая в задумчивости, смотрела ему вслед. Гастрид вдруг, словно затылком почувствовав её сверлящий взгляд, остановился, но, как оказалось только для того, чтобы задать напоследок ещё один вопрос. Вопрос, который её, надо сказать, крайне озадачил.

 – Я… сильно в этом сомневаюсь, но не стоит его убивать… пока… он может оказаться полезен…

 Гастрид, кажется, кивнул, после чего продолжил своё шествие вперёд по коридору. Свинья продолжала смотреть ему вслед до тех пор, пока не утихли последние отголоски эха его негромких шагов. Удостоверившись, что он действительно ушёл, убийца вошла в комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. Даже оказавшись наконец наедине с собой в окутанном мраком помещении она сперва прощупала стены, осмотрела лежанку на предмет ловушек или чего-то ещё, но естественно ничего не нашла. Достаточно уверившись наконец, что она пребывает в относительной безопасности, Свинья немного поворошила паршивый матрац на кровати так, чтобы могло показаться, будто бы под покрывалом кто-то лежит. Сама же она просто села на пол возле двери, спиной опёршись о каменную кладку стены. Так, если вдруг пожалует непрошенный гость, то он может подумать, что гостья лежит на кровати, плотно укутавшись в тонкое плешивое покрывало. Небольшое, но всё же преимущество.

 Сидя в кромешной темноте, она чутко вслушивалась в звуки, доносящиеся из коридора. Откуда-то издалека доносилось тихое эхо разговоров, чьи-то редкие шаги, но в этом коридоре было тихо. Ничто и никто не желал нарушить неё покой. Кроме её самой. Противоречивые мысли роились в её голове. Инстинкты Свиньи кричали ей прикончить Гастрида, забрать фолиант и сбежать. Но тихий, искрящийся азартным любопытством шепоток Ланы противоречивым образом заглушал её старые инстинкты, подстёгивая её продолжать играть в эту игру, все правила которой до сих пор остаются туманными. Будучи не в силах более выдерживать этот навязчивый шепоток, Свинья позволила себе убрать пальцы с рукояти ножа, после чего медленным, но уверенным движением стянула с себя маску. Покрытая засохшими кровавыми пятнами свиная голова легла её на колени. Нож она положила рядом с собой, а пальцы правой руки, заняв боевое дежурство в паре дюймов от рукояти, вдруг стали выстукивать какой-то старый мотивчик. Лана, устав от бессмысленного созерцания серо-чёрных силуэтов перед собой, прикрыла глаза. Как ни старайся, но столь желанные сновидения не придут. Однако есть у Ланы нечто, что позволяет ей хотя бы представить, что видит сны. Воспоминания, яркие, цветные и… живые. Она помнит. Пока. Покуда живы воспоминания, огонёк человечности будет тлеть в глубине её души, насильно прикованной к этому мёртвому телу.

 Но вдруг, посреди череды цветных картинок вдруг вспыхнул ряд болезненно знакомых серых, недавних воспоминаний. И об этом она помнит с теплотой. Да, она вспомнила, как и с кем она добиралась до сюда. Джоулиан стал первым из людей, кто отнёсся к ней, как к человеку. Хотя, конечно, он не видел её истинное лицо. Он видел лишь морок, наваждение, мираж. Лана Отважная, Демон раздери, да как она вообще до этого додумалась?! Неважно. И теперь он, накачанный какой-то дрянью, сидит в подземелье, ожидая своей участи. И Лана не знает, как ей нужно поступить. Навеянное эмоциями желание освободить его борется со здравым смыслом.

 Этот человек такой же, как и другие. Сними морок и он тут же возжелает тебя зарубить.

 Да, но всё же… Вдруг… Он отреагирует не так? И вообще… Я подписала контракт.

 Свинья выдавила из себя издевательский смешок. Ну да, честность для неё пустой звук. Особенно тогда, когда это вредно для дела. А Джоулиан во всей этой и без того слишком запутанной игре был пятым колесом. Ненужным обстоятельством, давящим только на Лану.
 1-1.
 Здравый смысл и эмоции, так ничего и не решив, разошлись, оставив нежелающую более ни о чём думать Лану смотреть проносящиеся перед её глазами картинки из прошлого.

Отредактировано Лана (23 Фев 2021 18:57:17)

 Из пучины фальшивого забвения к реальности её возвратил какой-то шум. Откуда-то издалека гулким эхом доносился некий ритм. Вслушавшись в этот звук внимательнее, Свинья решила, что как будто бы бьют в барабаны. Звук доносился откуда-то снизу, возможно даже с улицы, но проверить это не покидая комнаты, увы, было нельзя. Впрочем, вскоре в коридоре послышались шаги. Походка лёгкая, торопливая, словно ступал ребёнок. Как только маска была вновь надета, Свинья бесшумно поднялась со своего места и притаилась за дверью, руку держа на рукояти ножа. Шаги быстро приблизились и затихли. Скрипнула дверь. Неяркий свет от факелов в коридоре разогнал полумрак, до сего момента безраздельно здесь царивший. Незваный гость поспешил войти. Поспешила, точнее. Сквозь щели в двери Свинья сумела разглядеть, что её посетитель – девчонка, одна из тех, что прислуживают Гастриду. Она остановилась, наверное, недоумевая от того, что не обнаружила в комнате того, кого ожидала здесь увидеть. Мгновение спустя она сделала нерешительный шаг в сторону кровати, но Свинья решила не продолжать спектакль и привлекла внимание девушки, тихонько кашлянув. Та тотчас же развернулась. Руки у неё были заняты большим подносом, на котором (О, Демон!) обнаружилось столь вожделенное снаряжение. Похоже, Гастрид заработал себе ещё пару очков доверия, сдержав своё слово.

 Девочка же, похоже, совсем не удивилась обнаружив Свинью позади себя. В её взгляде вообще ничего не читалось. Губы её вытянулись в нелепой придурковатой улыбке, а понять, куда именно обращён её затуманенный взгляд, было сложно. Она словно бы не замечала перед собой искомую гостью, однако раскрыла рот и своей явно заранее заготовленной фразой разрушила и эту догадку. Голос её, подобно взгляду, звучал пространно, однако Свинья уловила некоторую расторопность, с которой девочка произносила свою речь. И правда: стоило той весьма загадочной фразой завершить свою речь, как она, не дожидаясь никакого ответа, оставила поднос и выметнулась из комнаты. Лёгкие торопливые шаги быстро удалялись до тех пор, пока наконец, не растворились посреди доносящегося откуда-то снаружи гула. Свинья вновь осталась одна, но на сей раз с ней было всё её снаряжение. Она аккуратно прикрыла дверь, оставив лишь небольшую щель, сквозь которую в комнату лился скудный поток света из коридора, после чего повернулась к подносу и подняла с него наруч с потайным клинком. Бегло осмотрев его, Свинья нажала на спусковой крючок. Лезвие с тихим металлическим лязгом выдвинулось. Убедившись в том, что механизм работает, она приступила к более тщательному осмотру, по итогам которого стало ясно, что механизм, в целом, исправен. Нужно, конечно, пару винтов подкрутить там и сям да пружинку перетянуть, чем она тут же и занялась.

 Спустя некоторое время уже обслуженные должным образом наручи были надеты и скрыты под рукавами плаща. Закончив с этим, Свинья принялась подбирать с подноса остатки снаряжения. Иглы вернулись на привычные места. Один нож тут же расположился под полой плаща, но вот его собрат… Свинья критически осмотрела второй клинок, которым несколько дней назад Лана со злости распотрошила одного легионера. Наспех вытертое тогда лезвие всё ещё было покрыто мелкими пятнышками почерневший уже крови, а некогда тонкое лезвие испещрено множеством зазубрин. В таком состоянии он бесполезен, заточить тут негде, но и избавляться от него жалко. Немного подумав, она убрала его в дальний карман плаща – оттуда его будет сложно достать в случае необходимости, но едва ли он понадобится, тем более, что ему нашлась замена, самым наглым образом украденная из-под носа Фенистиды во время их вчерашнего рандеву.

 Когда, наконец, кувшин, казавшийся белой вороной на подносе, ломившегося от груды смертоносных приспособлений, оказался в гордом одиночестве, Свинья собралась покинуть помещение. Воду она так и не использовала – зачем? Пятна крови на её руках уже не отмыть. Во всех смыслах.

 Покинув комнату, она какое-то время спешно двигалась по ничуть не изменившемуся со вчерашнего вечера (сейчас же утро, верно?) коридору пока не оказалась на лестнице. Немного поколебавшись, она начала спускаться, решив не предпринимать пока что ничего авантюрного. По мере продвижения ритмичные звуки барабанов становились всё более отчётливыми, а неслышимый до этого гул топлы медленно нарастал.

 Первое, что Свинья сделала, выйдя наружу – зажмурилась. Ох, как ей хотелось бы сейчас всё рассмотреть в деталях, но яркое солнце нещадно принялось выжигать ей глаза. Не в прямом смысле, конечно – маска хорошо защищала её от попадания прямых солнечных лучей, но после полумрака Башни поляна, щедро залитая солнечным светом, оказалась непосильным зрелищем для её приспособленных ко тьме глаз. Некоторое время она так и стояла в дверях, потупив взгляд в пол, пока глаза привыкали к изменённой яркости. Но никому особенного дела до этого не было – все местные обитатели, похоже, вовсю веселились на устроенном Гастридом празднике жизни, совсем не заметив припозднившуюся гостью. Мужики, все до единого в звериных масках, пили, если и плясали вместе с девушками, лица которых были перекошены неестественными улыбками, а пустые глаза невообразимым образом искрились от… радости? Экстаза? Хотя, если особо не вглядываться, то со стороны всё это действо выглядело как обычный праздник, один из тех, что устраивали в деревнях и сёлах. Даже звериные маски вполне можно было бы объяснить каким-нибудь причудливым обычаем, коих хватало. Но вот что смотрелось действительно дико – в самом центре, посреди всеобщего веселья расположилось несколько клеток, в которых содержались люди, явно не разделявшие царящие в воздухе настроения. Из-за собравшейся вокруг них толпы разглядеть отсюда кто и чем там занимается было трудно, но истошные вопли, доносившиеся с той стороны, давали явно понять о настроениях среди узников. Ещё раз оглядев поляну, Свинья к своему удивлению нигде не заметила ни Гастрида, ни Фенистиды. Спускаясь сюда, она ожидала увидеть некроманта в маске пса восседающего на каком-нибудь подобии трона, ведь фразу «Увидеть Вас подле Нас» она так и восприняла: Гастрид, явно претендуя некую власть будет сидеть на троне, а Свинью и Фенистиду расположит подле себя. Хотя, согласилась бы на такое Фенистида? Или может быть место подле него предполагалось только для Свиньи? Непонятно. Потому-то её и постигло разочарование, что ответа на сей вопрос она пока не нашла.

 Вдруг кто-то ткнул её в плечо. Не грубо, но и не вежливо, а так, требовательно. Повернувшись, она заметила за собой ещё парочку мужиков в звериных масках, которым она преградила путь, самым наглым образом встав прямо посреди дверного проёма. Быстро поняв, что она в этой ситуации явно не права, Свинья сделала несколько шагов вперёд и зачем-то кивнула, дескать, извиняясь. Те двое как ни в чём не бывало зашагали прямо к своим вовсю развлекающимся коллегам и уже через несколько мгновений растворились в толпе. Пожалуй, ей тоже стоит пройтись немного. Не имея иных доступных целей, Свинья решила направиться к клеткам, подумав, что быть может, обнаружит там кое-кого.

 Пройти через толпу веселящихся последователей Гастрида задачей оказалось не самой простой. Есть фраза, которую часто используют в отношении очень красивых девушек, что им, мол, прохода не дают. Что ж, Свинье вот тоже никто так просто дать пройти не собирался, но едва ли дело было в красоте. Как раз наоборот, её как будто бы нарочно не замечали. Здоровенные мужики в масках, сверкая мускулами на всю округу, вовсю плясали, показывали видать удаль молодецкую девицам, совершенно не замечая нечто непонятное в плотном красном плаще. Но вот что удивительно, она поймала на себе несколько странных взглядов девиц. Приняв во внимание сей факт и сопоставив его с некоторыми другими, Свинья пришла к выводу, что, возможно, некоторые местные воспринимают её за мужчину. В этом есть смысл, так как масками на голове здесь обладают лишь они, да и под плотным плащом не так уж и просто разглядеть признаки её принадлежности к женскому полу, которые и так никогда не являлись чем-то хоть сколько-нибудь выдающимся. Свинье в общем-то безразлично, но Лана, кажется, немножечко расстроилась.

 Когда она была на полпути к цели, где-то рядом вдруг раздался чей-то громкий вопль… хотя нет, то скорее был звериный рёв. Тотчас же послышались крики, хохот. Свинья повернулась вполоборота на шум и с удивлением обнаружила, как толпа вокруг стремительно расступается, а сквозь неё на полном ходу мчится кто-то здоровый в маске лося с огромными такими ветвистыми рогами. Зачем он это делал, было совершенно не ясно, может забава у них такая или брачный ритуал, Демон их разберёт. Проблема в том, что это чудо в маске несётся прямо на неё! Толпа стремительно расступалась перед диким сохатым, с диким боевым кличем мчащимся сквозь толпу. Их отделяло всего несколько шагов. Можно было бы попытаться уйти от столкновения, как и все, но выпрыгивая она лишалась удобной прочной позиции и, с боевой точки зрения, рисковала. Разум Свиньи мгновенно оценил ситуацию, воспринял это как угрозу, а дальше сработали инстинкты. За мгновение до столкновения она поднырнула под рогатого и, приложив усилие, невозможное для неё, не будь она созданием Моринга, изящно исполнила приём, перекинув рогатого через себя. Дикий рёв сменился на растерянный вопль. Здоровое тело пару раз смешно крутанулось в воздухе, после чего шмякнулось на двух, не успевших отойти девушек, сбив тех с ног и придавив их к земле. Что началось! Пострадавшие Девушки пронзительно завизжали, валяющееся на них тело что-то глухо стонало, парни вокруг с диким ором бросились вызволять красавиц из неловкой ситуации. Путь к клеткам стал немного чище. Свинья, даже не думая никому там помогать, быстро зашагала дальше. Никто, как ни странно, не попытался её остановить, парни, кажется, наконец-то её приметили и стали расступаться. А вот женские взгляды стали ещё чуть более странными, но пристальными…

 Этого мне только не хватало…

 Наконец, этот тернистый путь был окончен, Свинья оказалась прямо перед клетками. Как она и ожидала, заключённые оказались самыми обычными людьми. Они вели себя по-разному: кто-то кричал и звал на помощь, кто-то, наоборот, сыпал угрозами, требуя немедленно себя освободить, а наиболее терпеливые просто молились, вознося свои взоры к небу. Так, по крайней мере было до её появления. Стоило ей появиться, как все мигом притихли, уставившись на неё. Проходит мгновение тишины, после чего все как один начинают истошно вопить и умолять о пощаде. Свинья выдохнула.

 А вот это уже нормальная реакция.

 Уже давненько она не видела эффекта своего тёмного присутствия во всей красе. Обычно приходилось скрываться, а здесь такой случай подвернулся, когда скрываться нет никакого смысла. Кольцо она так и не надевала после того, как получила его обратно. Оно уже наверняка утратило свою силу и тратить ценный заряд на её восстановления пока что казалось бессмысленным. Да и хотелось ей кое на что посмотреть.

 Свинья сделала несколько шагов, обходя расставленные кругом клетки, взглядом ища в них одно конкретное лицо. Вскоре она обнаружила клетку с парочкой знакомых – торговцы из того злосчастного каравана, с которыми сюда привезли и её. Она запомнила их лица, сделала это чисто машинально –издержки профессии. Забавно, что и теперь они занимались примерно тем же, чем и при первой встрече: громко вопили и просили о пощаде.

 В следующей же клетке она обнаружила того, кого и искала. Джоулиан единственный среди этой суматохи оставался невозмутим и спокоен. Он, сидя на земле, застыл в странной позе, словно бы изолировавшись от окружающего его хаоса, не обращая совершенно никакого внимания ни на истошные вопли заключённых, ни на крики веселья снаружи. Это было удивительно видеть, но Свинья не была удивлена. Похожим образом он вёл себя, когда их схватили и везли сюда. Тогда она посчитала, что его чем-то накачали, но так ли это? Теперь, вспомнив об этом, она от досады тихо скрипнула зубами, укорив себя в том, что не догадалась выспросить об этом у Гастрида.

 Она подошла почти вплотную к клетке. Присела возле неё и одарила Джоулиана пристальным взглядом. Если он в сознании, то не ощутить её присутствия он не сможет. Ей хотелось что-то сказать, но что? «Оу, привет, дружище, какая неожиданная встреча! Я тут пока якшаюсь с местными, они так-то весёлые ребята, но не волнуйся, я сейчас всё тут разузнаю и тебя освобожу. И да кстати я вообще-то нежить, пожирающая души и на моих руках кровь нескольких сотен людей, в том числе женщин и детей, но я теперь хорошая, я за добро, я тебя спасу обязательно». Да, что-то такое на самом деле и хотелось бы сказать Лане, но Свинья решила промолчать и подождать, посмотреть на реакцию. Всё равно до прихода некроманта делать ей особенно нечего.

 Он оставался недвижим, будто могучая скала, воздвигнутая природой посреди океана, мерный шум которого заменили вопли охваченных доходящей до полного безумия паникой. Казалось, что даже веселящиеся вокруг слуги Гастрида немного притихли. Крики чистейшего отчаяния, порождаемого присутствием создания Моринга выворачивали души наизнанку, пробуждая в них нечто не так давно позабытое, нечто такое, что Гастрид, уподобляясь своему учителю, всеми силами стремился в них уничтожить. Нечто… человеческое. Но даже если так, то это не важно. Её не волновали эти мёртвые души вокруг. Её не терзали вопли людей, заточённых в клетках. Здесь осталась лишь только она, внимательно наблюдающая за могучей скалой, продолжавшей неподвижно выситься под натиском стихии безумия.

 Но ни один колосс не может оставаться недвижим вечно. Рано или поздно, стихия берёт своё. Джоулиан содрогнулся, после чего поднял голову. Настороженный взгляд внимательных глаз мгновенно сменился на испуганный. Он задрожал, дыхание участилось, но он всё ещё владел собой. Вместо того, чтобы присоединиться к ужасной песне безумия, которую сейчас на фоне исполнял целый хор певцов отчаяния, он стиснул зубы и продолжал смотреть в глаза воплощению ужаса.

 Интересно, что он сейчас видит? Свинья может только лишь догадываться. Во времена, когда она была верной слугой своего господина, её подобные вещи не интересовали. Но осознав себя, она предпринимала попытки выяснить, что именно видят в ней окружающие, но разве возможно что-то узнать от человека, обуянного истинным страхом?

 И всё же он продолжал смотреть. Свинья наблюдала. Прошло совсем немного времени, кажется, всего несколько мгновений. Джоулиан вдруг подался вперёд. В глазах его вспыхнула искра решимости, тусклая на фоне пожара страха. Но он превозмогал. Казалось, что если бы он мог, то ринулся бы сейчас на Свинью, попытавшись удушить её голыми руками. Но длани его были скованы, а сам он заточён в клетку. Цепи угрожающе заскрежетали, не подпуская пленника ближе к цели. Лицо его едва не касалось прутьев решётки. Ноги дрожали, взгляд предательски выдавал испуг, но он пересиливал этот страх и высказал ему, всё, что о нём думает прямо в рожу.

 «Хорошая реакция» – подумала Свинья, не дёрнувшись даже когда в маску прилетел плевок. Судя по всему, Джоулиан сохранял рассудок, а какая-то совершенно нечеловеческая сила воли позволяла ему идти против первобытного страха. Поразительно.

 Краем глаза она заметила, как толпа вокруг вдруг стала падать на колени. Резко стало тише, гомон исчез, а крики пленных после того, как стражник угрожающе постучал оружием по прутьям решётки, притихли. Причину сей метаморфозе искать долго не пришлось – хозяева башни, до сих пор наводившие марафет перед перфомансом, наконец-то вынырнули из-за кулис и теперь уверенно шагали по залитой солнцем поляне. Гастрид, облачённый в тёмно-серо-серое одеяние и Фенистида в лёгких белых одеяниях. Она шагала грациозно, держа при этом гордую осанку. Настоящая царица. И все вокруг единогласно соглашались с этим статусом, преклоняясь перед своими повелителями.

 – Вот и хозяин цирка пожалова… – из уст вырвалась фраза, которую Свинья в самый последний момент сумела оборвать. Высказывать мысли вслух – черта Ланы. Похоже, долгое ожидание рядом с человеком, которого она хоть немного знает, позволила человеческой её части проявиться. Нет, сейчас не совсем время. Пока что не время. Свинья оглянулась. Рядом никого не было. Никого, кроме Джоулиана. Она вновь остановила взгляд на нём. Что-то поменялось. В его взгляде по-прежнему читался страх, но вместо решимости теперь было нечто ещё. Он что-то увидел? Или, может, услышал?

 Веселье вокруг тем временем, возобновилось. Слух различил лёгкие приближающиеся шаги. Обернувшись, Свинья увидела перед собой девушку, одну из бесчисленного множества тех, что служат здесь на побегушках. Эта, правда, даже потрудилась продемонстрировать некоторые манеры, не просто вежливо передав приглашение, но и исполнив нечто напоминающее вежливый поклон. Свинья бросила взгляд на Гастрида. Трон. Царица. Прислуга с манерами. Он себя и впрямь королём мнит? Тогда фраза «Ждём Вас подле Нас» обретает ещё больший смысл. А какой король без подданных, особенно таких полезных? Если всё так, как ей видится, то она готова сыграть свою роль в творящейся здесь комедии.

 Свинья двинулась по направлению к Гастриду, бросив взгляд через плечо напоследок. Джоулиан, кажется, силился что-то сказать, или даже говорил, но слова всё равно потонули бы в шуме толпы. Свинья успешно преодолевала разделяющее их расстояние, не встречая никаких проблем на пути в этот раз. Пока шла, правда, заметила она того бедолагу с лосиной головой, который благодаря ей ненадолго возобладал искусством полёта, но вот приземление, похоже, отбило у него всё желание полетать ещё. Он заметил Свинью в толпе и одарил её крайне неприятным взглядом. Лицо Ланы на мгновение искривилось в самодовольной улыбке, но никто её, конечно же не увидел под маской.

 Наконец, она предстала перед Гастридом. Приблизилась и, не дойдя пять-шесть шагов до трона, остановилась, после чего, мгновение помешкав, отвесила ему нерешительный лёгкий поклон, после чего быстро выпрямилась, вежливо кивнула Фенистиде. Наконец, её взгляд вернулся на Гастрида.

 – Спасибо за ночлег и приглашение на праздник – всё таким же сухим и беспристрастным голосом произнесла она слова любезности, после чего сразу же перешла к делу – каковы планы и чем могу быть полезна?