Опустившись на матрас и закрыв глаза, она почувствовала, словно целое мироздание придавило её к кровати, но это ощущение было отчасти приятным. Реальности вокруг уже не существовало, все звуки окружающих помещений и людей слились в неразличимый мерный гул, на фоне которого звучал дрожащий голос Эйора, словно раздаваясь прямо в голове.
- Вы должны воспользоваться первым же шансом, - говорил юноша. - Простите меня, госпожа, но я не могу помочь вам напрямую, доктор Кейд следит за каждым моим шагом, я едва вырвался к вам сейчас. - Концентрироваться на словах становилось всё сложнее, но голос всё ещё звучал чётко. - Могу только подсказать. Многие вокруг знают, как сбежать, но не могут или не хотят по разным причинам. Но вы можете. Узнайте у них. Узнайте. - Фразы начали распадаться, терять чёткий смысл, запутываться, как иногда путаются мысли перед самым засыпанием, создавать впечатление, что смысл прямо здесь, смысл очень важный, но он ускользает. - Узнайте, как, и вы узнаете, что. Что бы там ни было, вы сможете понять. Уйти или убежать. Бежать или лететь. Вы можете улететь, как летаю я, возьмите мои крылья, госпожа, крылья, госпожа, слушайте крылья и летите, слушайте крылья и вы поймёте. Он здесь, госпожа. Он здесь, он повсюду, вы видели его, вы увидите его, вам нужно бежать от него, вам нужно лететь от него, он здесь, госпожа. - Она начала вновь ощущать тревогу, но тем не менее продолжала проваливаться в сон, медленно, словно в чан с тёмной патокой. - Узнайте, как и вы откроете путь, вам нужно бежать через всё что вы видите, преград не существует, вы можете освободиться. Вам нужна... Аэктофия.
Она провалилась во тьму.
***
Она не видела ни одного сна, ничего даже отдалённо похожего на сон. Она как будто бы даже не спала совсем. Её словно вообще не существовало, но всего несколько секунд. Её словно отключили и тут же выдернули обратно в реальность. Чувства отдыха не было. Почти все кровати вокруг уже были пусты. Только чрезвычайно тощая женщина слева на кровати у стены осталась на месте, рядом с ней сидела женщина в белом и медленно вливала что-то в тонкую трубку, торчащую из ноздри лежащей, выпученными глазами смотревшей в потолок. Из коридора пахло едой - преимущественно капустой и гороховым супом.
- Я говорю, поднимайся, - больше настойчиво, чем мягко говорила уже знакомая женщина в белом, наклонившаяся над ней. - Нужно поесть, иначе совсем сил не будет. После обеда снова поспишь.
Ей помогли подняться на ноги. Голова кружилась, но женщина в белом давала достаточную опору. Её провели через широкий проход, справа от которого находился длинный стол. Женщины разных возрастов и комплекций, все в одинаковых синих халатах сидели перед металлическими тарелками, по которым разливали бурого цвета варево, очевидно, являвшееся тем самым гороховым супом. Кто-то морщился при виде еды, кто-то бормотал себе под нос, кто-то стучал ложкой по столу в нетерпеливом ожидании, кто-то улыбался. На неё, казалось, никто не обращал внимания.
Её усадили за стол перед тарелкой с бурым варевом, справа от которой лежала металлическая ложка, а слева - кусок чёрного хлеба. Кто-то уже начал есть. Кто-то с подозрением обнюхивал суп. Слева от неё сидела хмурая старуха с крючковатым носом, бельмом на одном глазу и седыми патлами, свисавшими ниже плеч. Справа от неё сидела улыбчивая полная румяная девушка с короткими неровно подстриженными волосами, широко расставленными глазами и большими прорехами между зубами.
- А там, в других палатах, там дают карамельное мороженное и сгущёнку, - с детским упоением говорила полная девушка, ранее стучавшая ложкой по столу, а теперь во все глаза рассматривающая тарелку с супом.
- Не пори чушь, - сварливым скрипучим голосом каркнула хмурая старуха, вяло помешивая свой суп ложкой.
- И клубничное варееенье, и... и... и шоколадные торты каждый дееень, - невозмутимо продолжала улыбчивая девушка.
- Сказала, не пори чушь, - повторила старуха, зачёрпывая суп. - Ешь. И молча.
Полная девушка как по команде начала есть, при чём с таким упоением и скоростью, словно ей действительно принесли карамельное мороженное, да ещё и уточнили, что скоро могут отобрать.
- Хлеб-то, хлеб-то жуй, дура, - безэмоционально проворчала старуха, потихоньку прихлёбывая из тарелки, и полная девушка запихала себе в рот сразу весь кусок хлеба.
- Когда-нибудь подавишься и помрёшь прямо тут, будешь лежать мёртвая на столе, и никому не будет дела, - вполголоса всё тем же тоном пробормотала старуха, но полная девушка, увлечённая супом, похоже, не расслышала. Она опустошила тарелку быстрее, чем кто-либо вокруг мог съесть половину супа, и попросила добавки.
- А ещё там у каждого свой стол, за стол можно пригласить друзей, - продолжила мысль полная девушка. - Когда я была там в палате, у меня был свой стол в столовой и мне давали шоколадные торты каждый день.
- Брехня, - каркнула старуха.
- Нет, это правда, я была там в палате и мне давали шоколадные торты каждый день, - настаивала девушка.
- Ну а теперь ты снова здесь, потому что не умеешь себя вести. И хрен тебе, а не шоколадный торт.
- Мне мама давала холодец с хреном, я не люблю хрен, он жжётся, - серьёзно сообщила девушка. Получив ещё полтарелки супа, девушка стремительно его съела и, немного помолчав, посмотрела влево. Улыбаясь, девушка наклонилась к ней и по-детски прошептала:
- А я знаю, кто ты, госпожа.
- Подпись автора
I already know how the story ends. Same way it always does. Somebody dies. ©
