День Илматара определенно не задался. Причем, всё началось задолго до того, как из густых зарослей березняка, тянувшихся вдоль древнего тракта, по которому шагал гомункул, показалась стая удивительно тощих волков.
Еще ночью пара работников гостиницы, где он остановился на ночь, попыталась обворовать постояльца, видимо понадеявшись на сонное зелье, подмешанное ими в его еду. Однако, они не учли способностей творений Бессердечной ведьмы сопротивляться отравляющим веществам, и поплатились за это – гомункул пресек их попытки поживиться за счет его нехитрого скарба, а также отрубил каждому по три пальца в назидание. Однако, из-за этого, ранним утром ему пришлось пережить неприятную беседу с хозяином гостиницы, которому подобное наказание показалось слишком жестоким. По итогам этого разговора, Илматар, решивший, что дальнейшие проблемы ему не нужны, расстался с парой серебряных монет и был вынужден покинуть заведение намного раньше планируемого.
Проблемы не оставили и его и днем, когда Искатель Истины добрался до соседней деревни, где у него был назначен диспут с обитавшем там «мудрым человеком». Он с легкостью победил в этом споре, однако наградой ему стало лишь разочарование – у местного философа была определенная репутация, и гомункул рассчитывал на большее. К тому же, как оказалось его оппонент не умел проигрывать, и сговорился с односельчанами, чтобы никто из них не пускал Илматара на ночлег.
Наконец, вечером, когда гомункул решил не тратить время и деньги на уговоры крестьян, и продолжить путь свой удар нанесла природа. Ясное весь день небо затянуло тучами, и вскоре наверху зарокотал гром, а вниз обрушился почти сплошной поток воды. Именно тогда Илматар начал закипать – гомункулы были практически нечувствительны к боли, но вот холод и сырость всё равно доставляли им неудобства. Поэтому он, в частности, никогда не любит дожди, даже несмотря на то, что с ними была связана его магическая сила.
А тут еще волки!
Будь Искатель Истины чуть менее сдержанным человеком, с него бы сталось и наброситься на хищников первым. Но вместо этого Илматар лишь сделал глубокий вдох, и… задал стрекача.
«Если они напали на меня, значит слишком голодны», - подумал он. – «Напугать не получится».
Биться с ними до конца же было бессмысленно – гомункул ничего не выигрывал даже в случае полной победы, и лишь зря рисковал здоровьем. С другой стороны…
«Они слишком истощены. Надолго их не хватит».
Расчёт Илматара оправдался полностью – всего через несколько минут волки действительно начали замедляться, и минут через десять отстали окончательно. Однако, даже подобная удача, в конечном счете, обернулась против гомункула. Он слишком углубился в лес, и теперь не слишком хорошо представлял, где может находиться дорога. Илматар замер, оперся рукой на дерево, сосредоточился, перестав обращать внимание даже на ледяную воду, пропитывавшую его одежду, и попытался найти или вспомнить какие-нибудь ориентиры. Увы, всё было бесполезно – он действительно потерялся.
Осознание этого привело гомункула в совершенно неописуемую ярость, и он совершил необычайно несвойственный ему поступок – с силой ударил по стволу дерева свободной рукой. На мгновение, это принесло ему облегчение, но затем пришла боль в костяшках пальцев, и оно сменилось стыдом.
«Бессмысленно», - укорил себя Илматар, поднося руку к глазам.
Гнев не вернет его в прошлое, чтобы можно было избежать встречи с хищниками, не разгонит тучи, чтобы можно было попытаться найти дорогу по звёздам, он даже не поможет ему найти укрытие от дождя. А ему следует заниматься именно этим. Гомункул кивнул этим мыслям, и медленно зашагал по лесу…
Развалины попались Илматару на глаза практически случайно. Ливень усиливался, и даже его острый взгляд мог не заметить их в ночной тьме и за низвергавшейся стены воды. Помогла молния – особо яркая вспышка на мгновение залила весь мир белым светом, в том числе и несколько покосившихся здание, располагавшееся на вершине небольшого холма. Увидев их, гомункул на мгновение замер, разглядывая постройки. Увы, её очертания ничего ему не сказали, а небесный огонь такой же силы больше не появлялся.
«Скорее всего это руины», - решил наконец гомункул, и зашагал к ним.
По своему опыту, Илматар мог судить, что подобные развалины нередко бывали достаточно опасны – в них могло скрываться что угодно, от разбойников до призраков и чудовищ. Однако, эти выглядели совершенно необитаемыми, да и ему была нужна крыша над головой. И всё равно гомункул был осторожен – шел не спеша, оглядываясь по сторонами прислушиваясь, не убирал с рукояти меча. 
Поднявшись на холм и оглядев руины, он пришел к выводу, что они представляли собой останки укрепленного форта – вдоль построек виднелись следы разрушенных стен, а большинство построек представляли собой вытянутые бараки.
«Чем-то похоже наши», - подумал Илматар, и перед его глазами неожиданно всплыли картины службы повелительнице Мистельтейна, а в душе неожиданно заворочалась печаль.
Гомункул рассердился на себя, а затем резко качнул головой, словно бы пытаясь вытряхнуть непрошенные воспоминания. Для сейчас было не время, и не место – и он сомневался, что оно вообще когда-нибудь будет. К чему предаваться размышлениям о прошлом? Оно уже никогда не вернется. Мысли звучали очень убедительно, но что-то в нём отказывалось с ними соглашаться. И это злило Илматара еще сильнее, чем неожиданный приступ ностальгии…
Поглощенный этими мыслями, бывший слуга ведьмы вошел в один из бараков, переступив через полусгнившую дверь. Внутри было темно и удивительно сухо – крыша несмотря на то, что в последний раз ее латали в лучшем случае десятилетия назад, почти не прохудилась. Относительно неплохо годы забвения пережили также и солдатские койки, ряды которых тянулись вдоль всего здания. Гомункул удовлетворенно кивнул, бросил на землю свой вещевой мешок и с наслаждением размял затекшую руку.
«Нужно поскорее развести костер», - подумал он, и вдруг неожиданно услышал… слова песни?
Справившись с удивлением, Илматар понял, что нехитрая мелодия доноситься откуда-то из центра лагеря. Там располагалось самая крупная из уцелевших построек, по-видимому, солдатская столовая. Но кто мог  распевать её в таком месте, и в такой час? Разум гомункула услужливо предложил ему целую серию вариантов от таких же как он путников, искавших укрытия от грозы, до тайного культа, творящего свои запретные ритуалы в подобном месте, но ни один из них не показался ему достаточно убедительным. Лагерь выглядел совершенно заброшенным, маловероятно, что кто-то мог посещать его регулярно. Придя к этому выводу, гомункул бросил гадать, и решил задуматься над тем, что делать сейчас.
Разумнее всего, конечно, было уйти, однако буря неожиданно стала еще сильнее, и грозила вот-вот разродиться ураганом. Покидать убежище в таких условиях было довольно-таки опасно – барак был старым, но ещё достаточно прочным строением. Другой, тоже вполне рациональной идеей, было проигнорировать музыку и попытаться затаиться, однако в ней тоже были свои недостатки. Главным же было то, что от самого Илматара тогда бы ничего не зависело, и ему бы оставалось лишь постоянно ожидать чего угодно.
Взвесив таким образом всё за и против, гомункул вытащил из своего мешка небольшое зеркало, покинул казарму и осторожно направился в ту сторону, откуда доносилась песня. Этим местом действительно оказался зал для питания, и подойдя к нему гомункул с удивлением заметил, горящий в окнах. Затем же стало понятно, что внутри происходит веселая пирушка – к песням добавились хмельные возгласы, и звуки безжалостно истязаемой скрипки.
«Как я мог не заметить всего этого раньше?» - возникла у Ильматара тревожная мысль.
Он на мгновение замер в нерешительности, но затем гомункул лишь пригнулся к земле и медленно пополз ниже уровне окон. Оказавшись рядом с одним из проемов, он осторожно поднял голову, приподнял глаза над подоконником, и…
«Какого черта?!» - удивление пронзило его как удар копья.
Подходя к столовой, Илматар предполагал увидеть там что-то вроде шайки разбойников, отмечавших удачное дело. Не слишком бы его удивили и обычные путники (хотя, что им делать в так глубоко в лесу?), или даже веселая компания богатеньких дворян, решившая пощекотать нервишки устроив пирушку в заброшенной крепости. В каком-то смысле, он был готов увидеть бал призраков – и это предложение оказалось наиболее близким к истине.
Внутри, в ярко освещенном сотнями свечей просторном зале, за длинным пиршественным столом, заставленным множеством богатых яств, сидела нежить. И не просто зомби или какие-нибудь умертвия – нет, это были некроманты, причем достаточно высокого уровня посвящения. В бытность слугой королевы Скулд Илматару доводилось сталкиваться с такими – одна из групп мятежников, в частности, решила выбить клин клином и для борьбы с Бессердечной они наняли целый ковен некромантов. Это не слишком им помогло, но победить войско живых мертвецов удалось лишь ценой немалых потерь среди войска гомункулов. 
«Хорошо», - сказал он себе, прерывая поток воспоминаний. – «Это всё понятно. Но почему они пьют?».
Это, на самом деле, удивило его даже больше самого факта присутствия нежити. Всё что, Илматар знал о повелителях несмерти говорил о том, что по мере повышения своего мастерства, они всё дальше и дальше отдаляются от живых существ, как физических, так и ментально. Способность пьянеть и наслаждаться опьянением, при этом, должна была исчезнуть одной из первых. Но хотя почти все из собравшихся, которых ему удалось увидеть, явно проделали не один шаг по тропе слияния со смертью (это было понятно уже по одному их виду), вели они себя как крестьяне на празднике урожая – им разве что девиц не хватало.
«А хотя… Какое это имеет значение?» - подумал Илматар.
Конечно, ему было любопытно, почему некроманты ведут себя таким странном образом, но никаких веских причин удовлетворять их он не видел. Наблюдение за ними никак не приблизить его к основной цели, не принесет никакой ситуационной выгоды, да и оно просто опасно – даже обычные люди не любят, когда за ними подглядывают, а уж как поведут себя темные маги? О том, чтобы представиться и зайти внутрь Илматар даже думать не стал.
Он опустился вниз, и уже собирался отползать от окна, как вдруг до его ушей неожиданно долетели обрывки беседы между магами. И предмет их разговора неожиданно заставил гомункула остановиться. Забыв об угрожавшей ему о опасности, и даже о холодной воде, продолжающей падать с неба, Илматар приник спиной к стене столовой, и обратился вслух, жадно ловя каждое слово, которое доносилось изнутри.

Внешний облик некромантов не вызвал у Илматара интереса. Нет, конечно, тот факт, что пирующая нежить выглядела необычно и даже причудливо, не укрылся от внимания гомункула – просто гомункул не воспринимал подобные вещи, подобно тому, как глубоководная рыба не чувствует давления нижних слоев океана. К тому же, сейчас его внимание полностью сконцентрировалось на беседе, протекавшей снаружи.
"Помочь бедняку переплыть реку или же королю?" – спросил скелетообразный у одного из мумифицированных, и сердце Илматара подпрыгнуло от узнавания.
Социальная философия никогда не привлекала гомункула, но не узнать эти слова было решительно невозможно. Ведь это была практически прямая цитата из одного древнего трактата, написанного  задолго до возвышения Да'Хага и, кажется, до рождения Скулд Бессердечной. Создателем этого труда был один из величайших мыслителей того времени, и в своем труде, который был известен среди потомкам как "Книга тысячи истин", "Плодородная равнина знаний" и "Правдивое зерцало мира", он охватил своей мыслью все аспекты человеческого существования от таких приземленных тем как земледелие и государственное устройство до астрономии и фундаментальных вопросов бытия. К сожалению, он не сохранился целиком, но даже несмотря на это был очень известен в кругах интересующихся людей. Потому цитата из него сама по себе не смогла бы взволновать Искателя Истины.
Дело было в имени того, кто её произнес.
"Идир", – мысли лихорадочно проносились перед глазами Илматара. – "Идир аз–Усаден, также известный как Итри Вивург аз–Усаден, Золотая Звезда Усадена. Один из возможных авторов Зерцала!".
За давностью лет, истинное имя автора трактата оказалось забыто, и в зависимости от периода и местности, его приписывали разным людям. Но мудрец южных земель назывался им чаще других, и гомункулу этого было достаточно. Его охватило радостное возбуждение, сильно захотелось вскочить и ворваться в зал с просьбой поделиться с ним мудростью, однако холодный рассудок быстро пресек и то, и другое.
"Возможно они просто тезки, и это всё – лишь совпадение", – подумал Илматар. –"И даже если это, и впрямь мудрец, не следует забывать, что сейчас стал нежитью. Кто знает, что у него на уме? И что на уме у остальных?"
Их имена практически ничего не говорили гомункулу. Он лишь мог предположить, что мумии, называвшиеся Мустафой и Окьян–Батуром происходили с востока материка – первый процветающих из городов–оазисов пустынного Имьяра (на это указывало его имя), а второй из лежавших еще восточнее великих равнин, населенных зловещими и воинственными степняками–кочевниками (насколько было известно Илматару, "батурами" там называли тех, кто сумел покрыть свое имя воинской славой). Имя же трехголового ему было незнакомо, но мог предположить, что обращение "баша" было одним из вариантов титула "паша", т.е. наместник области. Скорее всего, он тоже был с востока. Против этого говорила лишь скрипка.
«Хотя, он наверное мог научиться ей позже?» – подумалось гомункулу, но тут яркая вспышка молнии и оглушительный раскат грома, вывели его из задумчивого состояния.
Илматар внезапно обнаружил, что его одежда промокла до нитки, а в сапогах хлюпает небольшое озеро. Досадливо выдохнув (и немедленно укорив себя за несдержанность) порождение ведьмы решило оставить всё сложные вопросы на потом, и заняться насущными проблемами.
Благодаря искусству королевы Скулд, его тело было надежно защищено практически от всех болезней, но гомункул всё равно считал неосмотрительным полагаться только на это. Тем более, что ведьма создавала его с учетом особенностей Мистельтейна – суровой, но, тем не менее, северной земли, не столь богатой на различные инфекции, как юг. Следовало проявит осторожность.
Тем более, что буря продолжала становиться сильнее, как будто бы ее прежняя ярость была лишь легким недовольством. Порывы ветра едва не сбивали Илматар с ног (какая–то часть гомункула не могла не восхититься подобной иронией), падавшая с неба вода стала настолько густой, что вытянутая вперед рука скрывалась в ней по локоть, молнии же сверкали практически безостановочно. Гомункул смог найти "свой" барак лишь благодаря хорошей памяти и обостренному чувству направления.
Он вошел в него, уже предвкушая простую радость от переодевания в сухое, как вдруг ветер заревел с особенной свирепостью, и ушей Илматара донесся предательский треск. Тело пришло в движение еще до того, как сознание сумело понять, что этот звук означает – он молнией метнулся к своей сумке, сжал пальцы вокруг лямки, и немедленно подался назад, успев покинуть казарму за мгновение до того, как её стены проиграли битву со временем, и здание сложилось как карточный домик. Гомункул видел всё это, и осознание того, что еще чуть–чуть и его бездыханное тело бы лежало под завалом, заставило его замереть, тупо уставившись на развалины. К счастью, приступ позорной слабости продолжался всего пару мгновений, а затем Илматар наступил ужасу на горло, и резко встряхнулся, прогоняя оцепенение. После этого, он подобрал вещевой мешок, перебросил его за спину, и решительным шагом направился обратно к столовой.
"Они наверняка всё слышали, если не подстроили это падение сами", – решил гомункул. – "Теперь таиться бесполезно".
В бегстве его тоже не было – некроманты имели свои способы проследить его маршрут. Следовательно, единственной разумной стратегией было пойти навстречу потенциальной опасности и проверить, так уж ли она велика.
"Хоть какая–то польза этой погоды", – подумалось ему по пути. – "В случае чего будет чем защититься”.
Илматар подошел к двери обеденного зала, и требовательно ударил по нему кулаком пару раз, возвещая о своем прибытии. После этого, не дожидаясь ответа, толкнул одну из створок. Та поддалась с глухим стоном, и гомункул вошел под своды здания.
– Хозяева! – громко осведомился он. – Пустите путника укрыться от бури? Обещаю вас не стеснять!

Отредактировано Илматар (4 Апр 2018 20:37:29)

Реакция некромантов на появление незваного гостя немного удивила Илматара. Дело было не в радушии, которое проявила к нему нежить –  это гомункул в определенном смысле воспринял как должное. Нечистая сила достаточно умная для того, чтобы не бросаться на всё живое в безумной ярости, нередко предпочитает любезничать перед жертвами, прежде чем проявить свою истинную сущность. Правда, в основном это относилось к вампирам, да и некроманты явно не скрывали своей природы. Но в любом случае, подобное поведение укладывалось в его представление о могущественной нежити.
Что ту не укладывалось, так это то, что они ему удивились.
Магам подобного уровня, да ещё и распрощавшимся со смертной жизнью, с точки зрения гомункула полагалось быть готовыми ко всёму, и отличаться невозмутимостью достойной гранитной статуи. Хотя...
"Если подумать, то пить вино и веселиться им тоже не полагается", – подумал Илматар, и закрыл для себя этот вопрос.
Радушие гомункулов и собственная озадаченность не смогли заставить его ослабить бдительность даже на пару мгновений. Гомункул был начеку и внимательно следил за происходящим, особенно за магическими манипуляциями, которые проделывали пирующие.
"Полтергейст?" – предположил он, глядя на летавшие по воздуху предметы.
Размышляя над этим (и что делать, если события примут плохой оборот) Илматар подошел к камину, снял плащ, несколько раз встряхнул его, после чего аккуратно разложил на полу, чтобы ткань обсохла. Закончив с этим, он вернулся к столу, сел в приготовленное для него кресло, и несколько секунд сидел неподвижно, словно бы борясь с навалившейся усталостью, а затем с жадностью набросился на еду (последнее было совершенно не наигранным, так как гомункул действительно был очень голоден.
– Меня называют Искателем Истины, – важно объявил он. – Я ищу смысл жизни.
Торжественность этого заявления была несколько снижена фактом того, что она была произнесена с набитым ртом. Илматар ел как всегда – быстро, жадно, и некрасиво, откусывая одним махом огромные куски мяса и щедро запивая его вином.
– Я вижу, что вы живете уже очень долго, , – добавил гомункул, опустошив свой бокал и требовательно помахал им в воздухе, прося наполнить его за заново. – Но скажите мне, зачем?

Отредактировано Илматар (7 Апр 2018 11:30:01)

– Я сам, – отрезал Илматар, пожимая плечами.
Слова Мустафы были излишни. Поддразнивание некромантов нисколько не тронуло Илматара. Будучи сам по себе грубым и даже хамоватым по натуре, он никогда не считал, что к нему должны относиться как–то иначе. Вежливость для гомункула была, в лучшем случае, чем–то вроде соломы, которой обкладывают горшки, когда везут их на продажу, она существовала лишь для сглаживать конфликт, между вынужденными жить вместе людьми (а в худшем – очередной бессмыслицей, которая лишь осложняла жизнь). Партия же самого гомункула уже была давно разбита, и для всех остальных он был случайным человеком. А раз так, то зачем утруждаться?
Да и волновало его совсем другое.
Первой мыслью, зародившейся в мозгу Искателя Истины, после слов Окьян–Батура было удивленное "Но разве она не зародилась как искусство прорицать будущее общаясь с духами усопших?". Однако, она просуществовала недолго – доля мгновения, и она была сожжена без следа вулканическим извержением, которое спровоцировало другое утверждение живого мертвеца.
Илматар отодвинул от себя блюдо с недоеденным мясом, а затем сделал глубокий вдох. Губы гомункула невольно дернулись в искривленной усмешке.
– Вы ошибаетесь, – заявил он, с негромким хлопком опустив руку на столешницу. - И я могу это доказать.
Впервые с того момента, как драные крестьяне вынудили его бежать из деревни, искусственный человек ощутил себя в своей тарелке. Возможно, он сам назвал себя Искателем Истины, но это не означало, что подобное прозвище было незаслуженным. Илматар не просто относился к диспутам с абсолютной серьезностью – они влекли его словно запах добычи голодную гончую. Волки, холод, и даже то, что его окружает могущественная нежить - всё это было отодвинуто на второй план; в душе же гомункула полыхал азарт, а по спине пробегали приятные холодки.
- За всю известную историю множество жизней было добровольно отброшено ради достижения каких-либо целей, – начал он. – Я не буду перечислять примеры, и давать оценки, но такие примеры показывают, что в разумных существ встроенна подобная возможность. И не только в их – даже животные при определенных обстоятельствах способны пожертвовать собой ради стаи. 
Гомункул взял небольшую паузу, чтобы пригубить вина, а затем откашлялся и продолжил.
– Но главный пример этому - я. Я не испытываю тянуть существование ради существования.  Жизнь тяжела, почти целиком состоит из мучений и испытаний, а её удовольствия скоротечны и быстро пресыщают.  И она неизбежно подходит к концу.
Перед глазами Илматара невольно встали картины того рокового дня, когда магический клинок оборвал жизнь величайшей ведьмы северных земель – старый призрак, не имеющий ничего общего с теми, которых заклинают некроманты.
– Все смертно, и всё умирает – животные, люди, маги... Гибнут народы, идеи забываются, целые страны становятся добычей земли. Даже Истинный демон Да'Хаг, считавшийся сильнейшим, стал историей, – продолжал гомункул. – Я не верю, что это и есть высшая цель. 
Он прервался, снова поднял наполненный бокал, и поднес его к губам – не потому, что хотел пить, но как бы подчеркивая завершение своего аргумента.
"Простейший натурализм", – думал Илматар. – "Не удивительно, что он проиграл..."

Отредактировано Илматар (9 Апр 2018 01:37:51)

«А он хорош», – подумал Илматар, внимая плавно текущей речи мумифицированного степняка. – «Не какой–то там доморощенный мыслитель, не способный и трех слов сказать без избитой псевдомудрости».
Умелое использование риторики, последовательность изложения мысли, и, что самое главное, опора на эмпирические полученные сведения. Гомункул определенно недооценил своего оппонента. 
«Отлично».
Усмешка Искателя Истины превратилась в хищный оскал, в движениях появилась странная, почти неестественная плавность, гомункул стал чем–то похож на гигантского двуногого змея. Но главные изменения происходили внутри его разума. Сознание стало холодным и отстраненным, все чувства и эмоции были отодвинуты на второй план, и он полностью сосредоточился на словах некроманта, тщательно взвешивая и рассекая на части каждую озвучиваемую им мысль, словно автомат. Подобное состояние всегда охватывало Илматара, когда он полнотью предавался чему–то важному, и гомункул не раз задумывался – не было ли это, на самом деле, естественным состоянием его психики, доступа к которому он был лишен в силу своих дефектов?
Правда, уже после того, как приходил в себя.
– Просто меня не слишком интересует философия сама по себе, – сказал Илматар, откидываясь на спинку стула. – Я ищу Истину. Всё остальное нужно лишь для того, чтобы к ней приблизиться. Впрочем, благодарю – мне еще не встречался такой аргумент в защиту гедонизма.
Это было чистой правдой. Хотя гомункулу не раз предлагали отказаться от «бессмысленных исканий» и посвятить жизнь поиску наслаждений, пока еще никто не отстаивал это с позиций самореализации. И хотя Илматар и сомневался, что подобное может быть истинным смыслом жизни, но всё равно сделал мысленную заметку о том, что ему, возможно, действительно стоит попытать себя на этом поприще.
– Я не ставил опытов, – продолжал он тем временем.  – Но это не значит, что я не знаю, о чем говорю.
C эти словами, гомункул положил руку на шею, ослабил горжет, после чего потянул вниз воротник, открывая миру уродливый зигзагообразный шрам чуть выше адамового яблока.
– Однажды мне довелось встретиться с последователем Аннанкура – бога войны с телом краба и  головой кабана, – сказал он. – Я случайно оскорбил предмет его веры, назвав его несуразной химерой. Я был в доспехах и при мече, он же был в лохмотьях и вооружен только кинжалом, и всё равно бросился на меня не думания ни секунды. Я приставил к его груди свой клинок, думая, что он остановится, но этот человек сам насадился на него, лишь бы нанести мне удар. 
Илматар бессознательно провел по шраму рукой. Он слегка исказил истину – на самом деле, эту рану он получил во время захвата деревни, где жили поклонники странного божества. За пять лет до возвышения Хрольфа они попытались поднять мятеж против Бессердечной королевы, и потому она послала гомункулов, чтобы те привели безумцев в чувство. Их было пятьсот, а в деревне проживало, в лучшем случае, пара сотен душ. Но несмотря на это, они даже не попытались вступить в переговоры с посланцами ведьмы (посланные Илматаром парламентеров встретили стрелы) и дали им бой.
В этом сражении гомункулы будто бы сошлись сами с собой – фанатики были совершенно бесстрашны, не обращали внимания на боль и раны, не отступали и не просили пощады. Даже женщины, дети и старики взялись за оружие, а когда бой завершился, и победители начали обыскивать деревню в поисках уцелевших, то оказалось, что всё, кто уже не мог сражаться, утопились в своих священных колодцах.
Не считая же этого, всё остальное было правой – его действительно ранил фанатик, и лишь вмешательство К–35, другого гомункула–«дефекта», спасло Черному Тринадцатому жизнь. Возвращаясь к этому событию, Илматар находил крайне любопытным, что, получив эту рану, он не только не боялся за свою жизнь, но и даже не думал о ней. Лишь успех миссии тревожил его на пороге вечного сна…
– И это был не единственный случай, – сказал он, скрывая шрам. – Что же касается вашего эксперимента, то я вижу в нем один ключевой изъян. Вы поставили не на то. Семейные чувства? Бред сивой кобыл.  Мужчины и женщины сходятся друг с другом лишь из–за страха одиночества, похоти и желания быть как всё – и это только среди тех, кто вступает в них по доброй воле. Знать сводит своих детей как скот, чтобы закрепить свою власть, купцы делают это ради богатства ради богатства, крестьяне – потому, что так положено. Один из трехсот? Я бы не удивился, если это был один из трех тысяч.
Илматар снисходительно фыркнул, после чего выдержал определенную паузу, дававшую понять, что его аргумент был закончен, а затем глотнул еще немного вина, чтобы смочить пересохшее горло.
–   – Нет, – ответил он Мустафе. – Я никогда не спасал свою жизнь потому, что она была мне дорога. В лучшем случае, я просто не хотел умирать. Это… немного разные вещи, вам так не кажется?

Отредактировано Илматар (11 Апр 2018 23:31:21)

- Я не знаю, - Илматар красноречиво пожал плечами. - Сомневаюсь, что истинное предназначение наших жизней - это поклонение свиноголовому крабу. Тем не менее, не могу не признать, что я немного завидую подобной определенности.
Гомункул не кривил душой. Конечно, фанатики не могли не вызывать у него презрения - их поведение было нелепым, убеждения смехотворными, жертвы же, на которые они шли, не стоили в глазах воина Скулд и ломанного гроша. Однако...
"У них, по крайней мере, есть цель, - признал он с горечью. - "И готовы отдать всё ради нее".
Так что да. Какая-то часть Искателя Истины отчаянно желала стать таким же как и последователи Аннанкура - или Лемаранна, Гофринды, Вьёрха, неважно. Быть поглощенным, нет, пожранным, фанатизмом, перевариться заживо в пищеварительных соках догматизма, и быть исторгнутым в мир новым существом - не рассуждающим, не знающим колебаний, тем, кто оставил в прошлом все вопросы, сомнения и прочую бессмыслицу...
"Да", - подумал Илматар. - "Это действительно было бы неплохо. Жаль, что не вышло ни раз".
- А что с животных? - произнес гомункул, вновь возвращаясь к текущему разговору. - Когда молодой лев побеждает старого вожака и изгоняет его из стаи, то убивает всех детенышей побежденного, и покрывает самок, чтобы сделать новых. А ведь львы - благородные звери, и некоторые даже зовут их царями среди четвероногих. Какой спрос с их подданных? Пчёлы выбрасывают трутней из улья, когда приходит зима, крысы пожирают сами себя от голода, и я даже не хочу описывать, что творят дельфины...
Губы Искателя Истины исказились в презрительной усмешке, после чего он осушил еще один бокал вина.
- Если бы истина была вложена в нашу плоть так же, как способность ощущать тепло или холод, то зачем ее вообще было искать? Все или почти все мудрецы сходятся в том, что обретение истины требует усилий, - продолжил он. - Усилий рассудка, прошу заметить. Можно ли ожидать подобного от неразумных и бессловесных тварей? Не думаю.
Он вновь сделал паузу - на сей раз, размышляя над словами Идира. Это могло показаться немного странным, но когда Илматар входил в интеллектуальный раж, его сознание необычайно суживалось, и он испытывал трудности с тем, чтобы фокусировать мысли на разных предметах одновременно. Его прежде всего занимал спор с батуром, слова же имьярца хоть и зафиксировались в памяти, но задумался гомункул над ними лишь сейчас.
И они ему не понравились.
- Нет, ну что вы! - Илматар просто взорвался обычно не свойственной ему вежливостью. - Конечно, мне любопытно многое в вас, но возможность обсудить такие вопросы с кем-то вроде вас для меня подобна небесной амброзии! Всё остальное может подождать, пусть даже рассуждения затянуться на месяцы. Да что там, на годы!
И хотя глаза гомункула скрывала маска, фанатичный блеск в них, наверное, сверкал даже из под нее. Искатель Истины не собирался отступать так просто.

Отредактировано Илматар (18 Апр 2018 19:27:22)

Несмотря на то, что Илматар мог показаться полностью погруженным в беседу, в действительности он по-прежнему был начеку. Такой уж была особенность темперамента искусственного человека - какие бы страсти не обуревали его душу, какую-то её часть никогда не выпускал из объятий вечный холод. Возможно, это был какой-то физиологический механизм, встроенный в него искусством Бессердечной ведьмы, возможно естественная черта его характера или проявление жажды жизни. В любом случае, этот обледеневший кусочек души беспрестанно следил за окружающей обстановкой, улавливая даже мельчайшие признаки опасности. И резкое "подвал!" заставил её напрячься.
Дело было в том, что у гомункула были своеобразные ассоциации с этим словом. Нет, конечно, он прекрасно знал, что как правило "подвал" обозначает любое помещение ниже уровня земли, однако жизненный опыт и профессиональная деформация заставляли его в первую очередь думать о совершенно конкретных вещах вроде камер пыток, тайных лабораторий (у Скулд такие вещи различались очень редко) и прочих местах, побывать в которых не захочется даже самому закоренелому мазохисту . Внешне его опасения никак не проявились, однако в глубинах сознания начали стремительно формироваться различные планы действий - кого бить первым, чем, куда спасаться и так далее.
Впрочем, вскоре стало понятно, что они ему не пригодятся (по крайней мере пока). Живые мертвецы всё еще были само радушие - даже свет для него зажгли. Илматар подошел к люку, засунул в него голову, внимательно осмотрелся, и лишь затем начал спускаться вниз - медленно, даже несколько вальяжно (на самом деле это давало возможность осмотреться).
"[i]А они тут неплохо устроились", - [/i] подумал гомункул, слушая объяснения, и размышляя над тем, какой из опций ему воспользоваться.
Первым делом ему, разумеется, захотелось припасть к книгам - источнику знаний, однако гомункул подавил этот порыв. Зарываться в буквы и строки, когда рядом присутствуют живые (по крайней мере, способные говорить) носители редчайшего опыта, было настолько же глупо, как есть солонину пренебрегая свежим мясом. Однако, и просто отдыхать ему не хотелось...
-Сауна - спросил Илматар. - Просто отлично. Именно то, чего мне так не хватало.
Подобный вид досуга был ему хорошо известен - для  одного из двух основных человеческих народов Мистельтейна подобный вид досуга считался едва ли не стержнем цивилизации. Знания о нём не были вложены в гомункулов изначально, но они, устойчивые к боли, но способные страдать от холодов, быстро смогли оценить целительные свойства подобных процедур (и это было из немногочисленных проявлений инициативы со стороны всех искусственных людей, в том числе и большей части автоматизированных). Утомленному бурей Илматару как раз хотелось основательно прогреться, да и к тому же, насколько он знал, в банях было принято вести светские беседы...

- - Мы, просто, еще не знаем, что именно вам будет интересно послушать и о чем поговорить, - сказал Идир, и Илматару стоило немалых усилий, чтобы удержаться от недовольной гримасы.
Среди многочисленных явлений, сопутствовавших общению с другими людьми (и не только), мало что раздражало гомункула больше, чем необходимость повторяться. Почему негодование, обуревавшее его в таких случаях, было столь сильным, вызывало недоумение даже у него самого, и он лишь мог предполагать, что дело было в необходимости тратить время и силы на то, что собеседнику полагалось бы уяснить с первого раза.
"Но что мне ему сказать?" - задумался Илматар, внезапно осознав, что молчание будет несколько грубоватым, но, к счастью, Газенсцид-баша избавил его от необходимости что-то придумывать.
-Говоря об амброзии - еде древних богов. Верите ли вы в существование хоть каких-то божественных сил, что могут влиять, направлять наши пути? Естественно, не учитывая Аннанкура, которого вы упоминали .
- На самом деле, у меня нет никаких доказательств того, что они ошибаются, - ответил гомункул. - Просто объект их поклонения выглядит настолько нелепо, что я бы не мог всерьез оценить их учения даже если бы они раскрывали их посторонним.
Илматар неожиданно понял, что ему не хватает бокала вина - не потому, что хотелось пить, а как средства взять паузу естественным образом. Останавливать речь плавно у гомункула не получалось - в них всегда было нечто механическое и даже неживое.
"Хотя, им ли на такое обращать внимание?"
- Я не исключаю возможность того, что религиозные учения могут оказаться истинными, - продолжил он. - Но мне трудно их воспринимать. Возможно дело в воспитании.
Скулд, чьи религиозные воззрения в лучшем случае представляли собой "самообожествление", вложила в свои творения лишь общение сведения на этот счёт. Когда же Илматар решил выяснить для себя, что представляло собой данное явление, у него ушло не меньше года, чтобы сформировать общее представление о предмете, и он не был уверен, что хорошо понимает его.
- Хотите попытаться обратить меня в свою религию? - спросил он, попытавшись улыбнуться (вышло так себе).

- Думаю, нам не стоит молчать о том, что вы не человек?, - спросил Идир, и от этого вопроса Илматару, который задумался над словами Газенсцида-баши, неожиданно захотелось улыбнуться.
"Это и их заинтересовало", - подумал он. -"Как забавно".
Гомункул ни капли не стеснялся своего происхождения. С его точки зрения, большинство живых существ были обязаны своим существованием простом, даже банальному любострастию, в то время как он и его собратья появились на свет как часть поистине великого замысла. Уже это было основанием считать себя лучше обычных людей - и это не принимая в расчёт телесной мощи и долгого срока жизни. Однако, окружающие обычно были несогласны с подобной логикой  - чаще всего, узнав о происхождении Илматара, они реагировали на это со странной смесью сочувствия и отвращения, несколько реже - страха. Несколько раз гомункула называли чудовищем, а в пару случаев - противоестественной мерзостью подлежащей уничтожению. После одного такого эпизода (по ряду причин - крайне болезненного для Искателя Истины, как физически, так и эмоционально) он и начал стараться помалкивать об этом.
"Однако, чего я не ждал, так это того, что об этом будет допытываться нежить", - подумал он, все-таки позволив себе слабую усмешку. -"Какое им до этого дело?"
- Мне это безразлично, - произнес гомункул. - Но я не думаю, что мое происхождение обуславливает мой род занятий. Подобных мне было столько, что собравшись вместе мы бы не уместились в этом замке - и это только если считать только тех, кто был жив в одно и тоже время. Откровенно говоря, я не знаю, почему мной движет то, что движет. Я никогда не испытывал подобного до тех пор, пока моя создательница не погибла.
На ум невольно начали приходить картины того приснопамятного дня, но сознание Илматара практически рефлексивно отбрасывало их прочь в небытие подсознания. Погрузившись в них сейчас он рисковал утратить нить разговора, и, что куда важнее и опаснее, - бдительность.
- Скулд Бессердечная, - сказал он, обводя взглядом комнату и всех присутствующих. - Знакомо ли вам это имя?

- Вы не слышали об Истинном демоне? - удивился Илматар. - Но как?
На самом деле, это не слишком его интересовало. Просто слова мертвеца заставили гомункула задуматься. Не, чтобы словам Идира удалось открыть для гомункула дивный новый мир - он уже касался поднятых нежитью тем в своих рассуждения.
"Но не скажешь ему: "Чушь"? - с тоской подумал Искатель Истины, размышляя насколько бы проще всё было, если бы мыслитель был обычным человеком - слабым, уязвимым, и, следовательно, более управляемым. Увы, сейчас ему требовалось немного времени - просто для того, чтобы подобрать слова.
- Они всё погибли, - протянул он. - Мои собратья, я имею ввиду.
Обретя рассудок, Илматар неоднократно пытался найти уцелевших гомункулов - один раз даже посетил юг Мистельтейна, но всё, что ему удалось узнать. указывало на то, что все "ведьмины отродья" были перебиты (последний человек просто лучился от радости произнося эти слова, а затем предложил ему купить засушенную голову одного из гомункулов - порошок из них якобы обладал целебными свойствами; Илматар сам не зная зачем зарубил его, забрал голову и похоронил её в лесной глуши).
- Что же касается сути вашего вопроса, то- сказал гомункул, стараясь осторожно подбирать слова. - Он не безинтересен. Но мне всё равно, что именно движет мной.
Может быть он действительно был лишь автоматом, который выполняет последнюю волю создательницы. Или же, эта мотивация возникла в результате испытанного им нервного шока. Или может быть это была всего лишь его собственная блажь - но что с того?
- Человек властен над тем, что делает, но не над тем, чего желает, - заявил он. - Я - не исключение, по крайней мере в этом отношении.

Ситуация некромантов была понятна Илматару. По крайней мере, ему уже доводилось о бессмертных, которые устав от жизни замыкались в себе. Один раз он даже видел одного из таких существ - древнего мага земли, уставшего от суетного мира и слившегося со скалой (впрочем, тогда Илматар решил, что это была всего лишь искусно сработанная статуя, а местные лишь распространяли слухи, чтобы завлечь к себе побольше любителей экзотики - деревушка за их счет жила богато). Но был у него перед глазами и обратный пример - Бессердечная ведьма незадолго до смерти разменяла десятое тысячелетие (по крайней мере, по слухам - но им гомункул был склонен доверять, так как создательнице случалось обранивать фразу, указывавшие на почтенный возраст), но при этом отличалась деятельным, даже гиперактивным характером.
"Хотя... - задумался гомункул. -"Сколько им может быть лет?".
Трудный вопрос, учитывая, что речь шла о нежити.
-"Может быть спросить их?" - нахмурился он, но затем решил оставить этот вопрос в покое. -"Еще начнут жаловаться на молодежь... Или что там старики еще делают".
- Да, согреться не помешает, - произнес он, вновь прислушиваясь к проникавшему даже сквозь камень реву надрывающейся бури. - Что же касается новой темы... Давайте поговорим о судьбе. Или точнее, о предсказаниях судеб. Люди часто говорят о сбывшихся пророчествах... Атаульф из Линзы даже составил их подробный список, причем включил в него как и те, что предвещали о великих потрясениях, вроде Видений Каталины, так и те, что говорили о неурожае, неудачных браках и плохих сделках. Однако, многие из них туманны и изложены слишком общо - не так уж и трудно представить, что их просто привязали к определенным событиям задним числом. Вы прожили на свете много лет, случалось ли вам видеть точное исполнение пророчеств?

Отредактировано Илматар (26 Июн 2018 17:05:44)

"Кажется я задел их за живое", - подумал Илматар, и невольно улыбнулся случайной остроте. - "Может быть кто-то и про них что-нибудь эдакое напророчил?"
Гомункул хотел было развить тему, и поинтересоваться, не думает ли глубокоуважаемая нежить, что даже теоретическая возможность точно предсказать будущее, означает, что то уже предопоределено (а также в шутку спросить, не удавалось ли кому-нибудь из них за свою долгую жизнь полистать знаменитую Книгу Судеб), но те уже настроились на более приземленное занятие. Илматар досадливо скривился, но затем его тело напомнило, что до сих пор не оправилось полностью от холода и сырости, и растворило сожаление.
Гомункул поднялся, потянулся, и поплелся за некромантами, как вдруг за его спиной раздался негромкий хлопок. Отточенные годами практики рефлексы и натянутые нервы отреагировали мгновенно - Илматар резко обернулся назад, выхватывая меч из ножен,  но не обнаружил ничего угрожающего.
"Всего лишь книга", - понял он, увидев белизну страниц - в порождаемых очагам тенях, они казалось светились (или же дело было не в пламени?).
Первым его порывом было отвернуться и продолжить путь в желанное тепло, однако гомункул даже не обратил на него внимания. Его уже захватило любопытство - и надежда, тщательно подавляемая, но желающая исчезать окончательно. Впрочем, сильнее всего конечно же была осторожность.
Илматар сделал глубокий вдох и сосредоточился, пытаясь "прощупать" своим магическим чутьем, а затем осторожно приблизился, склонил голову и принялся внимательно разглядывать извилистые значки, покрывавшие бумагу.

Закончив стремительно поглощать глазами строчки послания, Ильматар закрыл книгу, сделал глубокий вдох, и на мгновение полностью замер, стараясь успокоиться.
Тщетно.
Издав утробный рёв, в котором до состояния неразборчивости смешалось полтора десятка наиболее грязных ругательств известных гомункулу, он с силой швырнул книгой об пол, а затем в слепой ярости несколько раз ударил по стене навершием меча. По кладке зазмеились трещины, крошечные осколки ударились об маску Искателя Истины, но тот, обуянный гневом и фрустрацией этого даже не заметил.
"Будь ты проклят Антрас Табил!" - единственная мысль стучалась в стенки черепа огненным кулаком. - Надейся, что ты мертв - иначе...
Впрочем, вспышка гнева достаточно быстро сошла на нет. У Ильматара не было причин верить книге - однако и сомневаться тоже. Риск же был слишком велик, чтобы полагаться на удачу, а значит у гомункула не было иного выбора как исходить из того, что предупреждение не лжёт.
Разумнее всего, конечно, было бы уйти - Искатель Истины даже успел сделать несколько шагов в сторону лестницы, ведущей из подземелья, но затем неожиданно остановился. Или если быть точным он был остановлен - смесью противоречивых чувств, которые схлестнулись с инстинктом самосохранения. Среди них было вполне обоснованное опасение, что некроманты следят за ним, и могут разгневаться, если узнают, что он решил сбежать бросив них. Было так же и упрямство - банальное нежелание упускать из рук драгоценный шанс, предподнесенный судьбой. Была, пусть и в незначительной степени усталость... Но сильнее всего было мерзкое, почти болезненное ощущение дежа-вю, засевшее где-то в сердце - именно оно и остановило гомункула, вновь и вновь воскрешая в его памяти воспоминания о том дне, который он постоянно пытался забыть...
"Хватит", - сказал Ильматар, и колоссальным усилием воли заставил себя подняться над схваткой проклятых эмоций, и благодаря этому понял, что кое-что упустил из виду.
Гомункул подобрал валявшийся на полу фолиант Антраса и крепко вцепился в него, словно надеясь, что хватка не даст книге исчезнуть, а затем бегом отправился вслед за хозяевами замка.
- Нужно немедленно уходить отсюда, - заявил он, врываясь в парилку. - Ваш ученик собирается навеки заточить вас в этом замке.

Отредактировано Илматар (29 Авг 2018 01:02:14)

Когда некроманты начали смеяться, Ильматар начал терять над собой контроль. Когда бадья, наполненная мыльной водой, ударила его в грудь, он окончательно потерял его. Но по-настоящему гомункул разозлился лишь когда его спина почувствовала холод каменного пола.
"ПРОКЛЯТАЯ НЕЖИТЬ".
Мир перед глазами гомункула заволокла алая пелена, кулаки сжались так, что из под ногтей потекла сукровица, и лишь комок самой отборной брани, которая была известна Искателю Истины (а его познания в этом были необычайно велики) помешал ему совершить непоправимое. Да - комок в горле, и призрачный силуэт Антраса Табила. Тот предоставил ему отличную возможность сорвать на ком-то свой гнев.
Гомункул резко подскочил на ноги, после чего поднял руки к потолку - точнее к небесам, которые до сих пор продолжала раздирать буря.
-ᛟ ᚱᛖᛋᛏᛚᛖᛋᛋ ᚹᛁᚾᛞᛋ, ᚨᚾᛞ ᛋᚴᚤ-ᚲᚱᚨᚲᚴᛁᚾᚷ ᛏᚺᚢᚾᛞᛖᚱ ᛁ ᛁᛗᛈᛚᛟᚱᛖ ᚤᛟᚢ ᛒᚢᛏ ᚨᚾ ᚨᚾᚲᛁᛖᚾᛏ ᛈᚨᚲᛏ - ᚠᚨᛚᛚ ᚠᚱᛟᛗ ᛏᚺᛖ ᛋᚴᚤ ᛒᚤ ᛗᚤ ᚹᛁᛚᛚ... ᚺᛖᚨᚡᛖᚾᛚᚤ ᚨᚱᚱᛟᚹ! - слова древнего языка, знание которых было вложено в его кровь еще во время создания, сами лились с языка Ильматара, призывая ветра и гром стать его оружием - это было заклинание Небесной стрелы.
"Посмотрим что вы все скажете на это!" - думал он, обращаясь одновременно к неблагородной нежити, и их ученику.